Но есть одно но. Выжил я. Выжил, всё помню, всё как было. Рядом со мной взорвалась ядерная бомба. Что-то случилось, и мое сознание физически, энергетически или информационно перенеслось в прошлое. Настоящая фантастика.
Дальше, что было дальше? Оказываюсь в 1985-м, на что указывает календарь, а ещё предметы мебели. Магнитофон в комнате. Я читал Пастернака. Нет макбуков и смартфонов. По погоде сейчас зима, но как сказать точнее? Я при Черненко или Горбачеве? Словечки и фразочки комитетчик, за границу не выпущу. Все машины старые, Час от часу не легче.
Можно спросить у водителя, либо поглядеть по сторонам. Хотя нет, спрашивать стыдно, вдруг покажусь криповым. Пока не раскусили, нужно и дальше вживаться в текущую роль.
Машина плавно остановилась на светофоре. Я принялся разглядывать округу. У здания, как на параде, стоял большой агитационный стенд, где огромными буквами написано: Члены Политбюро ЦК КПСС. Первым в длинном ряду портретов был Черненко.
Какой кошмар, вылетело из меня. Водитель тут же спросил:
Андрей Иванович, что случилось? Простите, но быстрее ехать не могу, объезжаю пробку на Горького.
Пробки на дорогах при коммунистах? Этим можно воспользоваться будет больше времени на обдумывание.
Водитель, не объезжайте. Давайте через пробку.
Мужчина повернулся ко мне с удивленным лицом. Он смотрел так пронзительно, что я застеснялся собственного приказа.
Забыл ваше имя.
Лёня. То есть Леонид, меня зовут Леонид, лицо водителя раскраснелось, Андрей Иванович.
Леонид, давайте через пробку, приказывать было неприятно, поэтому всюду перла вежливость. Пожалуйста, езжайте по улице Горького.
Эх, хорошо, Андрей Иванович.
Какой кошмар, эта мысль снова возникла в голове. Черненковский год самый тухлый и мракобесный из всех возможных: позади относительно спокойные годы, а впереди ураган перемен. Затишье перед бурей. Вот почему меня не отправили, скажем, куда-нибудь в очень далекое будущее, где все живут на одном позитивном вайбе?
Пробка дала мне ещё полчаса на раздумья. План, несмотря на мое потрясение, казался лучшим из возможных морозиться ото всех, говорить односложно и аккуратно интересоваться. Если у меня шиза, то рано или поздно, но вылечат. Если нет, то от безопасного поведения ничего не случится.
Водитель довез до дома, который я знал из своего времени. Здесь брал панкейки и сидел с Никой, выслушивая её нытье по бывшему. А теперь это бледно-зелёное здание, с реющим на ветру советским флагом, и никаких заведений. Желто-красный троллейбус медленно проехал мимо.
У проходной стоял крепкий мужчина. Я встал рядом с ним. Служебный автомобиль уехал, а мне было стыдно спросить даже: Сколько времени?
Стою и не знаю, что делать дальше. Мужчина заметил мое присутствие. Мы смотрели друг на друга: мой взгляд был явно растерянным, а взгляд мужчины всё более колючим.
Андрей Иванович, вы же не курите, пробасил он.
Да. Не курю, протянул я.
Пропуск забыли? Так по комсомольскому билету зайдите.
Ах да, точно! И как же я забыл про свой билет.
Похлопав по пиджаку, почувствовал книжицу. Красненькая, с черным профилем Ленина. Махнув ей перед лицом удивленного мужчины, я зашел в здание. Из пропускной на меня глядела натуральная жаба: старая и злая, одетая в растянутую жилетку, прямо как в родном универе. Сквозь толстые очки у жабы исходил токсичный взгляд на всё живое.
Я ткнул ей билетом, жабу переклинило, но турникет всё же открыла. Я пошел по лестнице наверх, второй этаж, третий И заблудился. Что делать дальше? В комсомольском билете указано, что я Андрей Иванович Озёров. Пошел по кабинетам, вдруг табличка где висит
Андрей Иванович, здравствуйте, женщина с мягкими чертами лица, в белой блузе и длинной юбке тактично кивнула.
Здравствуйте.
Неловкая пауза. Кто передо мной?
Вы к Виктору Максимовичу?
Нет, нужно было срочно где-то спрятаться. Передумал. Потом зайду. Лучше проводите в мой кабинет.
Женщина посмотрела на меня удивленным взглядом, но ничего не сказала, только пошла по паркетным коридорам. Мы спустились на этаж ниже, затем свернули куда-то за угол, где был ещё один длинный коридор с кабинетами, остановились возле красноречивой таблички Озёров А.Г., заведующий отделом пропаганды и агитации.
Ну великолепно, в этом мирке удосужился быть демагогом! подумал я. Не откладывая на потом, нужно как можно быстрее спрятаться ото всех, в том числе от этой женщины
Кабинет оказался поделен на две части. В приемной села неизвестная в белой блузе, а вот за дверью, надо предположить, мой личный хором.
Эм, мне нужно побыть одному сказал я, крепко взявшись за ручку двери.
Конечно, Андрей Иванович. Только не забудьте совещание в десять.
А сколько времени?
Полдесятого.
Можно отказаться?
Отказаться от чего? белая блузка ещё сильнее побледнела.
Я плохо себя чувствую. Можно мне не присутствовать на этом совещании?
Женщина предложила подождать в кабинете, пока вызовет медсестру. Я сразу же отказался от помощи, спрятался за дверью, притаился в ожидании. Понятно, что веду себя слишком крипово, но что мне остается делать? Кабинет, обшитый деревом, с портретом Ленина, шкафами, набитыми множеством книг, пах затхлостью, несмотря на идеальную чистоту. Ноги сами двинулись к креслу. Тепло и тихо.