Я бросил тапет на стол и направился к отцу. Немедленно означало минут через десять, потому что его кабинет находился в центральной части дома, а моя комната в левом крыле. По спине пробежал холодок, когда в голову пришло, что он каким-то образом узнал про океан. Едх! Но откуда? Хар меня не выдаст, а после того разговора с отцом я действительно научился прикрывать свою жизнь и то, что по сегодняшний день оставалось моей отдушиной. Тем не менее других вариантов, для чего Диггхард Кярд решил потратить свое драгоценное время на собственного наследника, у меня не было, поэтому с каждым шагом настроение от паршивого делалось еще паршивее, а в конце моего пути стало хуже некуда.
Кабинет отца располагался на втором этаже. Этим коридором я пользовался по большим праздникам, потому что была вероятность столкнуться с отцом, и всякий раз удивлялся сходству со старыми корпусами Кэйпдора. Здесь все было в классическом стиле: изогнутые светильники, темный мрамор и доспехи воинов Второй эпохи. Вроде как жутко дорогие, но из-за них возникало ощущение, что ты не в доме, а в музее. В детстве они мне нравились, сейчас же казались перебором. Мама хотела сама заниматься дизайном, но отец все решил по-своему и пригласил специалистов, с которыми предварительно долго общался. Специалисты, видимо, решили подчеркнуть отцовские вкусы. Хорошо, что моей комнаты они не коснулись: там все минималистично и удобно, на остальное мне по большому счету наплевать.
Я остановился возле массивной деревянной двери и, повернув тяжелую бронзовую ручку, вошел в кабинет правителя Ландорхорна. Стол отца стоял аккурат напротив двери, и наши взгляды тут же встретились. По лицу Диггхарда Кярда было сложно понять, о чем он думает и какие чувства испытывает.
Рад, что ты пришел, Лайтнер, заявил отец тем тоном, каким общался с журналистами или вещал с экранов тапетов.
Словно мне пришлось ехать с другого конца города и как будто у меня был выбор. Приписка «немедленно» означала, что от меня просто так не отстанут.
Зачем я здесь?
Присаживайся.
Он указал в кресло напротив. Я просто хочу с тобой поговорить.
А вот это что-то новенькое! Поговорить? Без чтения нотаций? Хм. Ему действительно удалось меня удивить. Я опустился в предложенное кресло: чем скорее узнаю, для чего я здесь, тем лучше.
Ты мой старший сын, начал отец, облокотившись о стол и соединив кончики пальцев. Мой наследник. Поэтому в отличие от Джуборо к тебе всегда будет повышенное внимание. И повышенные требования. От тебя всегда будут ждать большего. Быть первым, быть лучшим. Всегда и во всем.
Он устало вздохнул, и я почти поверил. Интересно, он сам эту речь писал или его секретарь? И сколько он ее разучивал? Я слушал, но внутри уже зрело раздражение: все-таки без морализаторства не обошлось.
Все будут тобой восхищаться и в то же время в тайне надеяться, что ты оступишься. Ошибешься. И эта ошибка всего одна, Лайтнер, ошибка будет стоить всей твоей репутации, всех достижений, а возможно, и твоего будущего. Равно как и репутации нашей семьи.
К чему все это? поинтересовался я, не проникшись всей важностью момента.
Отец прикрыл глаза, и я подумал, что сейчас он снова взорвется, но нет. Когда он снова на меня посмотрел, в его взгляде читалась только задумчивость.
До меня дошли слухи, что ты спас человека.
Мои брови поползли вверх.
Что?
А вот брови отца сошлись на переносице, все-таки выдавая раздражение.
Девочку, которая учится в Кэйпдоре по гранту от «Калейдоскопа». Вирна Мэйс. Совсем недавно ты помог ей добраться до медпункта, где ей смогли оказать своевременную медицинскую помощь.
Откуда ты об этом знаешь?!
Я знаю обо всем, что касается тебя, Лайтнер.
Такой ответ меня не устроил.
Откуда?
Некоторые твои друзья достаточно благоразумны, к тому же любят тебя и заботятся о тебе.
И достаточно надры, чтобы шпионить за мной! Ромина. Никто другой бы не пошел на такое. Никто бы не осмелился. Кроме нее. Хотя чего-то подобного можно было ждать после нашего последнего разговора, когда она пыталась защитить свою идиотку подружку, догадаться, по чьей инициативе та сбила Вирну, труда не составило. И это после того, как я сказал, чтобы девчонку не трогали.
Ромина просила не разрушать нашу дружбу из-за маленького недоразумения. Я же ответил, что не считаю собственные слова недоразумением и если кто-то страдает избирательной глухотой, то все равно будет отвечать за свои действия. Так что о дружбе она может забыть. А если хоть кто-нибудь навредит Вирне Мэйс, то будет иметь дело со мной. Она и не навредила Вирне, зато подгадила мне.
Понимаешь, Лайтнер, вклинился в мои мысли голос отца, который терпеливо объяснял мне простые истины, помогать людям у всех на виду это прекрасно и работает на имидж. Тем более помощь калейдоскопнице, девочке, лучшей из тех, что у них есть. Я сам делаю крупные взносы в фонд лотереи. Но не нужно слишком усердствовать. К примеру, с восстановлением ты погорячился.
Я сжал кулаки, вновь вспоминая спину Вирны.
Она была ранена.
И доктор оказал ей помощь, сдержанно улыбнулся отец. В его случае это были слегка приподнятые уголки губ. Обычно такая улыбка доставалась исключительно видеооператорам, она выставляла его с лучшей стороны. Но твоя помощь этой бедной девочке гораздо серьезнее. Я считаю, что ты поступил правильно, сын.