Кто? Кто покусился? Почему? император встречал меня прямо внизу Парадной лестницы Зимнего дворца.
Ваше императорское величество, я поклонился.
Отвечайте мне, почему в вас стреляли тут, рядом с моим строящимся дворцом и недалеко от Зимнего? тон монарха был требовательным. Это меня хотели убить?
Складывалось ощущение, что император обвиняет меня в случившемся. Или он ищет виновника своих страхов?
Не могу знать, ваше величество, но, уверен, тот, кому вы поручите, если сочтете нужным, расследование, обязательно узнают истину, отвечал я.
И все же какие ваши мысли? Кто? И зачем? спрашивал император.
В это время я заметил жену государя и наследника. Они стояли наверху лестницы, были в халатах, видимо, Марию Федоровну и Александра Павловича только что подняли по требованию императора. Вообще-то сейчас около пяти часов ночи, отсюда и мое удивление, что император а еще и наследник Как бы они не посчитали меня виновным в их недосыпе.
Почему стреляют возле моего дворца, когда я сплю? уже не таким нервозным тоном спрашивал Павел Петрович.
Складывалось впечатление, что спрашивает он у самого себя. Похоже, что фобии государя обострились. Стреляли в меня, а попали, получается, в российского императора. Так что тот, кто хотел избавится от меня, частично цели своей добился, пусть она и косвенная. Стрелок ослабил власть русского государя, сделает ее еще чуть сумасбродной.
Павел Петрович сел на ступеньки Парадной лестницы. У стоявшего неподалеку лакея, вдруг, материализовалась в руках небольшая подушечка, но слуга не успел ее подложить под монаршее седалище.
Меня хотят убить. Я это чувствую. Мне нагадали Господи прости меня грешного! император перекрестился.
У вашего величества много верных слуг, готовых встать на защиту трона, я сказал то, что должен был сказать.
Император не реагировал. Я стоял и возвышался над российским государем, физически, конечно. Но и такое положение было для меня некомфортным. Разве можно вообще говорить о комфорте, когда видишь своего императора в таком жалком состоянии? И я еще снисходителен к этому человеку, так как понимаю, воспринимаю его больным, которого просто нужно лечить. Вот только этого лечения в современном мне мире никто дать не сможет, только навредить, а
я сам в психиатрии чуть больше, чем ноль.
Вдруг, Павел встрепенулся, на его щеках вновь появился румянец, который в контексте происходящего никак нельзя было назвать «здоровым». Государь выпрямился, задрал свой курносый нос кверху.
Я поручу охрану вас, мой обер-гофмаршал, гвардейцам из своего гатчинского полка. Они не предадут и защитят, сказал монарх.
Я поклонился, смиренно принимая такую заботу. По мне, так они больше мешать будут, болтаться под ногами. Но разве можно было отказываться? Бедный Павел а ведь уже завтра у тебя окажутся четыре письма английского посла Уитворта. И пусть одно из них подделка, но, уверен, она будет качественная. Если есть лекала, образец почерка, печати, то есть и человек, который это все подделает. Уже прямо сейчас он должен работать с бумагой и чернилами.
Перед отбытием во дворец я составил текст письма. Что мне точно досталось от реципиента, так умение подражать стилю рукописей. С этого и начался мой путь в этом мире, когда я излагал чужие мысли так, чтобы Алексей Борисович Куракин, читая письма, думал, что у него провал в памяти и на самом деле это он и написал.
Главное изменение к тому, что еще ранее я хотел написать от имени английского посла, было то, что в письме найдется и упоминание о баронессе фон Хехель. Уитворт, якобы, будет писать, что присланная в Париж агентесса австрийского канцлера Тугута уже приступила к своей работе и будет дискредитировать появившегося при дворе курносого коротышки франкофила Сперанского. Причем, что обязательно, упоминание будет, что действовать она будет через чувства и милосердие Анны Лопухиной, используя вовсю фаворитку. Уверен, что это взорвет внутри Павла Петровича очередную ядерную бомбу. Жаль, мне, действительно, жаль, что и я наношу свой неслабый удар по психике монарха. Но тут никуда не деться.
А еще мне неприятно получать клише франкофила. И пусть это утверждение можно поставить под сомнение тем, что я бил французов и, по сути, герой войны в Италии, сбросить навешанные ярлыки в будущем будет очень сложно.
Кроме того, я не хотел становиться истинным врагом Англии. Как ни крути, но это наш главный экономический партнер, а экономика очень важная вещь, особенно, когда я же и запускаю в России промышленную революцию. Стране необходим приток финансов, даже и специалистов. Но Англия никуда не денется. Она потеряла немалую часть своего флота, одни из самых современных кораблей, Россия расширяет свое присутствие в Средиземном море. В Лондоне будут вынуждены покупать у нас и лес и пеньку, парусину не удивлюсь, если еще и пушки попросят. А тогда что?..
Ваше величество, я понимаю, что не вовремя, но у меня есть мысли, почему в том числе на меня покушались сказал я и стал ждать реакции императора.
Ну же! почти выкрикнул он, встал, и начал метаться взад-вперед у подножия лестницы.