К слову, о качестве работы нынешней полиции говорит то, что я вернул себе штуцер, из которого стрелял некогда в Платона Зубова. Пусть я это сделал и почти через месяц, но, как я спрятал оружие на крыше, так оно там и лежало.То есть, никто не осмотрел предполагаемое место, откуда был произведен выстрел, может, даже и направление выстрела не определили. Ничего, думаю, скоро страна получит учебник по криминалистике и оперативной работе.
Ты поднял всех питерских Иванов? спросил я у Яноша. Пусть землю роют, ищут.
Всех, конечно, сделал это сразу, перед тем, как ехать к тебе, даже с некоторой обидой сказал Янош. Есть еще вести, с которыми я собирался прийти к тебе, Михаил. В Петербург прибыла некая Мария Луиза фон Хехель. Тебе, Михаил, это имя о чем-то говорит?
Признаться, я не сразу понял, о ком идет речь. Но, когда вспомнил эту баронессу, мое настроение еще больше поползло вниз. Казалось бы, такая замечательная комичная история про то, как атаман Платов оприходовал некую девицу, которая была далеко не девицей. Если она здесь, значит, канцлер Тугут тоже сделал свой ход. Верить в то, что Мария Луиза так стосковалась по ласкам Платова и прибыла в Петербург его искать, не стоит.
Что она делает, что говорит? спросил я.
Плачет. Говорит, что не праздна от вас, Янош даже перешел на обращение на «вы».
Беда не приходит одна? И что мне делать с этой бабой? Теста ДНК здесь как бы и нет. Скажет, что была со мной где-нибудь в кустах дворца Габсбургов, так и не отвертеться. Но, как же быть с тем фактом, что ее видели с Платовым? Этот вопрос я и задал Яношу, до того вкратце описав ситуацию.
Михаил, она просто скажет, что ее изнасиловали, воспользовались тем, что была пьяна. В Петербурге нынче и так ходят слухи и разные истории о том, как пьют абсент и виски твоего производства, и что происходит после, говорил Янош. Одна краше другой, как будто кто-то мелко пакостничает и хочет ограничить продажи.
С такими историями продажи только будут расти, сказал я, но уже был в мыслях об ответе Тугута.
Я прекрасно понимал, что теперь, чтобы ни сказала Хехель, обществом такая небылица будет поднята и раздута до небес, что опорочит мое имя. Это может быть и крах карьеры. Почему, может быть? Стоит только Аннушке Лопухиной сказать императору: «Павлуша, это ужасно! А я верила этому человеку, а он негодяй и подлец!». И все Сперанского в Надеждово, все и каждый начнут воротить свои носы от общения, указывая, что не знают меня и знать не желают. Если в иной истории подобное получилось провернуть с Суворовым, который умирал в одиночестве, то со мной церемониться долго не станут.
Ты можешь ее убрать? спросил я у Яноша, потом посмотрел на Карпа, как бы задавая этот вопрос и ему.
Она проживает при австрийском посольстве. Выезжает в сопровождении помощника посла. Приезжала к мадам Шеволье, доложил Янош.
Я задумался. Не может же быть такого, что австрийцы начали плотно общаться с французской шпионкой.
Кутайсов, гнида! догадался я, зачем может Хехель ездить к Шевалье.
Вполне возможно. Брадобрей чаще всего свои делишки делает исподтишка. То какое липовое письмецо подсунет, то просто оговорит человека, но, что его отличает, особо в обществе себя он не выпячивает, при этом все знают, что Кутайсов в большом фаворе у императора.
Сделайте так, чтобы мадам Шевалье узнала, что Хехель австрийская шпионка. И, что помогая ей, Шевалье помогает не Кутайсову, но Австрии, сказал я, подумал и добавил. Карп, на тебе слежка за этой дамой. И готовим подделку письма от канцлера Тугута с указаниями шпионить для Хехель.
В дверь постучали.
Ну вот, скорее всего, сейчас меня будут дергать, предположил я и оказался прав.
Прибыл фельдъегерь от Петра Алексеевича Палена. Письмо, которое он принес, содержало немало текста. Но, сколько я ни читал, пусть таких слов там написано не было, но мне всюду мерещилась одна фраза: «честное губернаторское, я здесь не при чем». На самом деле в письме было следующее: «возмутительно найдем виновных». Между тем, была и всемилостивейшая просьба, по возможности, если у меня будет время прибыть во дворец, первым делом переговорить с Петром Алексеевичем Паниным. Такого тона я никак не ожидал от генерал-губернатора.
Сперва я подумал, что наиболее подходящая поговорка в данном ключе: на воре и шапка горит.
Так, друзья, обратился я к Карпу и Янушу, вставая с кресла и направляясь к выходу из кабинета. Думаю, что скоро мне нужно будет отбыть во дворец. Сделайте такую охрану, чтобы никто и думать больше не смел о покушении. Усильте охрану дома и Екатерины Андреевны. Но охраняйте мою жену так, чтобы она меньше замечала опеку.
Еще через час к дому прибыло сразу полроты лейб-кирасир, которые должны были сопровождать меня во дворец. Такие почести и не каждому вельможи предоставят. Хотя я же нынче и есть вельможа.
Две кареты, абсолютно одинаковые, между ними мои конные стрелки, два десятка, впереди и позади картежа скакали лейб-кирасиры. Я ощущал себя первым охраняемым лицом. Интересно, а такой уровень охраны, если сложить все составляющие и качество бойцов и представительство и кареты, был у кого-нибудь? Нет, не в истории, там примеры найдутся, в современном мне мире?