Подпоручик добровольческой армии Александр Чадов.
Майор Норфолкского полка армии его величества Артур Уинсли.
Вот вам и проводник. Семья господина Чадова сейчас в Москве, из сочувствующих, и я ведь не ошибаюсь Кто-то из ваших родных, подпоручик, владеет Вещью?
Кузина, сэр. Дарья. Даша, смущаясь, заулыбался мальчик. Порозовел весь от кончика курносого славянского носа до самых оттопыренных ушей. И Артур с какой-то щемящей жалостью понял, что этот «оловянный солдатик» наверняка по-детски влюблен в свою московскую кузину.
Что ж Детали оговорите уже завтра, в пути, господа. Свободны, подпоручик. А вам Вам тоже посоветую немедленно собраться в дорогу, майор. Документы и деньги возьмете у интенданта.
Генерал еще что-то говорил, вроде бы рекомендовал в случае чего стучаться в британскую миссию в Москве, где под хорошей «легендой» давно уже торчал резидентом от «Интелиджент Сервис» Сидней Райли, а Артур все косился на деда и ждал, когда же тот наконец расщедрится и скажет хоть что-нибудь человеческое. Десять лет Чертовых десять лет. За десять лет можно накопить с десяток фраз для теплой семейной беседы. Например: «Как твои дела, Артур?», или «Надо же, а ты уже начинаешь седеть, Артур», или «Я скучал по тебе, Артур».
Удачи! генерал Милн, не дожидаясь, махнул рукой, мол, «вольно, майор», и вышел.
Артур Уинсли-старший последовал за ним, даже не кивнув внуку на прощанье.
Вот старый упертый хрыч! Артур подкинул в печь полено, прикурил от уголька. Было ему обидно и отчего-то тесно в груди не то из-за равнодушия старика, не то из-за исчезнувшего, и теперь, похоже, навсегда, батальона, а скорее, по обеим причинам одновременно. Но «джентльмены не афишируют свои эмоции». Джентльмены не плачут, джентльмены не хохочут, не кричат, не бегают, не опаздывают, джентльмены не затягивают с выбором, джентльмены не оставляют своих, джентльмены не нарушают приказов, джентльмены, джентльмены
В дверном проеме маячил не кто иной, как Генри Джи Баркер.
Что это за молодцеватая развалина с изумрудным кабошоном в галстуке от тебя только что вышла, Ходуля? Ни тебе «здрасте», ни тебе «простите, что ворвался без приглашения». Генри Джи Баркер по прозвищу Красавчик, как водится, не изменил своему амплуа.
А? Желчный старикашка в штатском? Это сэр Артур Уинсли-старший, не счел нужным лгать Артур. Любимый дед.
Похож. Похо-ож. То-то я его где-то уже видел. А это, значит, дедулька наш. Ну-ну. Понимаешь, стою я, прикрывшись на всякий случай шторкой, осматриваюсь ну мало ли, вдруг тебе не до меня. И тут глядь вываливается из двери один в один мой добрый друг Ходуля, только малость из себя подтухший. Баркер захохотал. Поглядеть на тебя, так можно предположить, что дедулька только что отписал все наследство внебрачной внучке, а ты остался на бобах. Что? Попал?
Нет. Артур кисло улыбнулся. Не попали, Генри. Чем могу?..
Да. Чем можешь Можешь! Послушай Мне тут, кровь из носу, надо краски с кистями прикупить, а по-турецки-то я никак. Ни бе ни ме. Девчонке этой, Алев обещал портрет. Я маленько, знаешь, умею. Так ты не скатаешься со мной до рынка? Хлопот на десять минут, тарантас внизу ждет. А?
Ох, Генри. Поехали. От вас ведь все равно отделаться невозможно Десять минут и ни секундой больше.
Красавчик умильно захлопал глазами и засиял, как серебряный доллар. Толстуха Бет называла эту его улыбку «убойным калибром» и, вздохнув, прощала Красавчику за нее все предыдущие долги.
Вот! Вот он Фух! Успели! Баркер подскочил к маленькому смешному человечку в малиновом
жилетике. Переводи, Ходуля. Кисти три штуки. Холст грунтованный на подрамнике. Мольберт. Масло Охры побольше. Нету масла, черт с ним. Пусть будет бумага и акварель.
Фырча юч тане, йалы бойа, йалы бойа йокса сулу бойа Артур задумался над «охрой» и «подрамником».
Тамам, тамам! радостно кивал человечек, опасливо косясь на Красавчика.
Через несколько минут покупки были сложены в большой неудобный сверток и довольный Баркер, расплатившись, повернулся к майору.
Ну, спасибо тебе, Ходуля Оп-па Стой! Тихо, Ходуля Молчок!
Артур сам не понял, как вдруг оказался втиснутым в узенькую нишу, отчего-то странно знакомую. Красавчик сопел над самым его ухом. Тщетно пытался втащить ноги в укрытие, но ниша явно не была рассчитана на двух крупных мужчин. Артур очень медленно вытянул шею и близоруко сощурился, чтобы выяснить, куда так настороженно смотрит янки. Неподалеку от цирюльни, беспомощно озираясь, топталась крошечная турчаночка в черном просторном чаршафе. Через решетчатое окно струился молочный лунный свет, падал на ее лицо, глаза огромные, жалкие блестели, будто от слез.
Маленькая мисс Алэу. Это точно она! Какого черта она тут позабыла?
Ну, Генри, это рынок. Тут, знаете ли, приобретают разные вещи, раздраженно ответил Уинсли. Трепетное отношение янки к горничной Эйты умиляло, но поломанные ребра все же не входили в его планы. К тому же откуда такая уверенность? Эти их балахоны
Погоди, Ходуля. Не копошись. Это точно она. Я в таких вещах не ошибаюсь. А еще Баркер на секунду замялся. Сейчас, когда у нее пол-лица под этой тряпкой и одни глазищи торчат, знаешь Девчонка адски похожа на одного моего чикагского дружка на Соломона на старую крысу Соломона Шмуца. Один в один. И глазищи С утра ведь карие были Чертовщина какая-то!