Проходя мимо ниши, в которой уже пятый час тосковал Красавчик, толстый турок неожиданно повернул голову, заметил американца и неприязненно вздрогнул. Куда ни глянь везде эти Правоту невежи-цирюльника признавать ох как не хотелось, но глаза-то еще на месте, в отличие от руки. Альпер-бей бывший военный хирург, по ранению давно уже вышедший в отставку и теперь бездельничающий (считать службой добровольные три часа в неделю в госпитале «Красного полумесяца», где доктор Альпер все чаще чувствовал себя лишним, он никак не мог), в который раз задумался о том, что пора убираться отсюда, и как можно дальше. Или в Измир, где который год пустует большой двухэтажный особняк с мраморными ступенями, спускающимися к самой воде или в Америку, где никто не ждет, и это даже к лучшему. Если бы не дорогой его мальчик, единственный сын, любимчик и баловень всей семьи, черноглазый красавец Эрхан, Альпер-бей давно бы уже приказал жене собрать дом. Но мальчишка Хотя какой он теперь мальчишка? Война и два года английского плена на Мальте превратили капризного высокомерного юнца любителя кафешантанов и кабаре в настоящего мужчину. В солдата.
Альпер-бей вздохнул. Ему бы теперь гордиться сыном, но он лишь беспокоился. Лучше бы мальчишка продолжал шататься по борделям, думая, что никто в доме об этом не догадывается. Лучше бы завел себе в Галате легкую девицу или даже двух. Лучше бы пил с такими же оболтусами дешевое вино, пряча пустые бутылки в цветочные горшки на террасе. Но теперешние друзья мальчика вовсе не походили на прежних безалаберных приятелей, и Альпер-бей догадывался, что, закрывшись на ключ в мансарде, молодые офицеры перешептываются вовсе не о развлечениях и не о женщинах. Альпер-бей боялся страшно боялся за маленького своего мальчика, боялся, что связался он не с теми людьми, что все эти игры до добра не доведут. Может быть, именно поэтому он так яростно спорил с цирюльником и так страстно желал отсюда уехать. Вот только чувствовал Альпер-бей, что вряд ли Эрхан отправится за отцом с матерью. Поэтому молчал, терпел, скрипел зубами и верил, что все как-нибудь наладится само собой. «Женить! Женить мальчишку срочно! Молодая жена живо у него из головы эту кемалистскую дурь выбьет!» мысль показалась старику настолько замечательной, что он даже подпрыгнул на месте, забыв о больной ноге. «Вроде у Тевфик-бея есть дочка на выданье. Старый друг, бывший однополчанин ни за что не откажет за честь почтет», тут же оформилась другая, еще более замечательная мысль, и бывший военврач, кое-как нахлобучив шляпу и трудно втиснувшись в пальто, заторопился на улицу. Откладывать такое важное дело, как сватовство, не годится. «Сегодня же перемолвлюсь с Тевфиком, а на следующей неделе можно уже сватать. Через полгода детей поженим, а там и внуки не за горами. Женить! Срочно женить».
Слышался лязг ножниц, скрип граммофонной пластинки, неизвестная, но странно-томительная турецкая мелодия Крики зазывал и гул толпы доносились совсем издалека, а здесь как будто случился полный штиль. В этой части рынка многие лавки пустовали: хозяева их, большей частью греки-понтийцы, ассирийцы и армяне, убрались из Константинополя подальше. Кто-то осел в Измире, а кто-то вернулся домой, рассудив, что прибыль прибылью, а жизнь детей будет подороже денег. Брошенные помещения днем оккупировали крысы, ночью же туда пробирались нищие, не то не успевшие до темноты, не то не пожелавшие ночевать в богадельне. Впрочем, работала вовсю шляпная мастерская, рядом с ней стрекотали ручными «зингерами» портные, а чуть поодаль торговал кистями и холстами рябой карлик в малиновом детском жилетике поверх детского же тулупчика из овчины.
Сколько? ткнул пальцем в беличью кисть Красавчик. И еще масло тащи. Или хотя бы приличная акварель нужна Соображаешь, Креветка? Ак-ва-рель.
Аа? Ээ? Не-е? Бе-е? замекал торговец, только что получивший прозвище Креветка и об этом не подозревающий.
Краски. Чтоб ри-со-вать?
Ээ? Не?
Вот есть у тебя кисти. Баркер выхватил из жестяной банки первую попавшуюся кисть, ткнул ею себе в ладонь и выразительно вытаращил глаза. Кисти есть. Краски где? Ну?
Не понимать Хайир. Йок! Не? Бей?
Через десять минут взаимного меканья и беканья Красавчик почуял: еще минута и он застрелит ни в чем не повинного Креветку. И застрелил бы, но где тогда взять краски? Красавчик почесал затылок, сдвинув кепи на лоб, а потом радостно подмигнул вконец ошалевшему маленькому человечку: «Погоди с полчасика. Вернусь с переводчиком».
«Эх, дружок мой Ходуля Вот ты мне опять пригодился. Красавчик бежал к центральному выходу с рынка. Вот мне от тебя и прок. Ты меня уж прости, но без тебя, похоже, не обойтись». Англичанин ему здорово нравился, без нужды дергать его он не хотел, но все же, будучи человеком предусмотрительным, рассчитывал на то, что к Уинсли ему однажды обратиться придется. И к чему тянуть, если нашелся отличный повод Баркер прикинул, который нынче час, Ходуля должен был еще торчать в своем комиссариате.
Инглиш начальник большой белый господин, много? Инглиш-бей! Целая куча инглишей! Соображаешь, о чем я талдычу? Ну? Бритиш офисер! Пуф-пуф! Ой-ой-ой! Бритиш штаб! Тамам?