Коньки мы принесли с собой удивительно, но они нашлись в кладовых Михайловского замка,
причём и не искали долго. Попросил, и принесли. Поначалу боялся ступать на лёд. Сколько не катался? Но оказалось не так страшно, как думалось. На велосипеде точно так один раз научился, и на всю оставшуюся жизнь. Кто говорит, будто велосипеды ещё не изобретены? Неправда ваша, прошлым летом видел нечто подобное не то в Ярославле, не то в Рыбинске. Сам на громадное деревянное чудовище залезать не стал, но люди ездили без трагических последствий.
Фонтанка освещена горящими в больших железных жаровнях кострами, а на чугунной ограде набережной неизвестный эстетствующий благодетель развесил разноцветные фонарики. И всё это сверху украшено крупными звёздами неожиданно ясной ночи.
Лови! игриво шлёпаю императрицу по... хм... будем считать, что безадресно шлёпаю, и бросаюсь прочь. Догоняй!
Дети с визгом возглавляют погоню, но Мария Фёдоровна на провокацию не поддаётся чуть поддерживая рукой длинный подол, она катится неторопливо, как и подобает царственной особе. Это я, в бекеше с мерлушковой выпушкой и сбитой набекрень мохнатой папахе, больше похож не на императора, а на сбежавшего от строгого присмотра семинариста. В неверном свете возраст точно не разглядеть, а росточком не вышел, чего уж скрывать.
А где мои загонщики, отстали? Ну, правильно, куда им угнаться за опытным конькобежцем. Но вместо них откуда-то слева выныривают две подозрительных личности. Ой, зарвался ты, твоё бестолковое величество, покушение не впрок пошло? Сейчас сунут нож под рёбра...
Сударь, не желаете ли выпить с приличными людьми? личности пьяны до изумления, и покушаются лишь на мою трезвость.
Водку?
Как можно? удивляется первый, удерживающий себя на коньках с помощью роскошной трости с набалдашником из слоновой кости. На честные капиталы водку пить зазорно, а воровать совесть не позволяет.
Второй если и потрезвее, то самую малость. Он заговорщицки подмигивает:
Мы с братом на заводике нефть перегоняем для нужд военного ведомства, а уж сообразить сделать из дешёвого лафиту что-то более-менее приличное... Вам, сударь, это любой аптекарский ученик изготовит, а уж нам, образованным промышленникам, сам Бог велел.
Не поминайте всуе.
Да, вы правы, согласился первый и достал из кармана запростецкого овчинного тулупчика бутылку. Позвольте представиться Модест Иванович Кручинин. А это мой брат Амнеподист Петрович Вершинин.
А-а-а...
Мы двоюродные, успокоил нефтезаводчик. С кем имеем честь?
Романов, в свою очередь пришлось представиться мне. Павел Петрович. Я, так сказать, по государственной части...
Вот как? восхитился Модест Иванович. И государя-императора тоже так зовут.
За спиной захрустел лёд под коньками кто-то на большой скорости остановился с разворотом, обдав нас веером брызнувшей снежной пыли, и очень знакомый голос произнёс:
Боюсь вас огорчить, господа, но это и есть Его Императорское Величество.
Странная тишина, нарушенная стуком выпавшего из рук штофа. Я повернулся к подъехавшему так неожиданно Бенкендорфу:
Александр Христофорович, вам не стыдно перед людьми за испорченный праздник?
Этого не спутаешь ни с кем небрежно наброшенная на плечи шинель не скрывает ни мундира с орденами, ни пистолетов в поясных кобурах.
Я им сочувствую, государь. Прикажете арестовать для полноты картины?
Зачем? смерил разом протрезвевших братьев оценивающим взглядом. Лучше пригласите их ко мне для беседы. Ну, скажем так, послезавтра. Господ образованных промышленников устроит такая дата?
Не нужно приглашать, Ваше Императорское Величество, мы сами придём, за обоих ответил Амнеподист Петрович. По всему видно, что от падения на колени его удерживают лишь опасения более не подняться. Прямо с утра и придём!
К обеду, надо поправить, а то и в самом деле припрутся ни свет ни заря. И доложитесь у дежурного офицера. А теперь не смею больше задерживать, господа!
Придут? с сомнением спросил Александр Христофорович, глядя в спину удаляющимся нефтепромышленникам.
Думаю, явятся обязательно. Знаете, мне они показались вполне приличными и честными людьми.
Каспийские промыслы? догадался Бенкендорф.
Именно. Сейчас, когда наши южные границы несколько... хм... отодвинулись, настала самая пора вплотную заняться разработками. Промышленность растёт, и крайне нерегулярные поставки нефти не обеспечивают... не обеспечивают... вообще ничего не обеспечивают!
Бум! Что-то стремительное, мягкое и мелкое ткнулось в поясницу. Ещё один удар, и в то же самое место. Они тормозить когда-нибудь научатся?
Там Кутузов! сообщил запыхавшийся Николай.
Михайло Илларионович! подтвердил Михаил.
Сержант Нечихаев, умеющий останавливаться самостоятельно, опять поправил обоих:
Его Высокопревосходительство фельдмаршал Голенищев-Кутузов испрашивают незамедлительной аудиенции.
Он разве не в Париже?
Никак нет, Ваше Императорское Величество, сидит в возке на набережной.
Принесла нелёгкая... Что за срочные дела образовались, требующие покинуть Францию и явиться в Санкт-Петербург? Война с Бонапартом? Да пошёл он к чёрту! Пусть втроём идут сам Наполеон, Мишка Варзин и Михаил Илларионович. Последние двумя разумами, но в одном лице, но всё равно к чертям собачьим! В Рождественскую ночь хочется почувствовать себя человеком, а не императором!