Я, наконец, сунул рисунок в карман, запер дом и направился в школу, свистнув Штырьке, чтобы шел со мной. Пес радостно потрусил рядом то обгоняя, то возвращаясь и семеня рядом. Я быстрым шагом двигался в школу, надеясь, что по дороге меня никто не остановит.
В мастерских шел жаркий спор. Пацаны отстаивали свое право посмотреть на части лампы и
на схемы. Степна Григорьевич сердито ругался, мол, не доросли еще.
Доброго дня, товарищи, громко поздоровался я со всеми, оставив щенка за дверью. О чем спор?
Егор Александрович, вы же разрешили, а Степан Григорьевич говорит нельзя! первым сдал информацию Ленька.
Пацаны настороженно на меня покосились, но тут же уставились на завхоза, при это показывая Леониду большие пальцы, одобряя его мальчишескую смелость. Ленька и сам понимал, что совершил едва ли не героический поступок, но в то же время чувствовал, сделал это как-то не так. Вроде как нажаловался одному учителю на другого в присутствие последнего.
Степан Григорьевич, разрешите ребятам поучаствовать в нашем обсуждении? попросил я. Я обещал, что после того, как мы с вами закончим собирать лампу, научу ребят собирать такие вещи самостоятельно.
Научит он Табуретки собирать не научились, а туда же, технологии им подавай! Видать, плохой учитель по трудам у них, раз молоток в руках держать не умеют, буркнул Степан Григорьевич. Это что, табуретка, что ли? Фуфло это, а не табуретка!
Хороший у нас трудовик! Самый лучший! возмущенно загалдела пацанва. Мы сделаем! Степна Григорьевич! Мы умеем, честно пионерское.
Мужики, солидно призвал Ленька. А ну-ка давайте за работу!
Степан Григорьевич, а если мы все правильно сделаем, разрешите? с затаенной надеждой поинтересовался Лукьян Медведев. Парни замерли, выжидающе сверля трудовика взглядами.
Табуретки сдадите. Каждый. Там поглядим, категорически отказал Борода пацанам в любезности.
Даешь табуретки! завопил кто-то из компании мальчишек.
Степан Григорьевич, так мы сделаем, как надо, разрешите тогда? уточнил Ленька, подхватив скособоченный недоделанный стул.
Сначала сделайте, потом поговорим, отрезал завхоз, пряча улыбку.
Мужики, за дело! скомандовал Леонид, и дружная компания из семи человек двинулась к столам, строгать и собирать табуретки.
Строго вы с ними, улыбнулся я, пожимая протянутую мозолистую ладонь.
Им только дай волю, на голову сядут, хмыкнул добродушно трудовик. Вы бы с ними тоже построжее, Егор Александрович. Спуску не давайте, а то разленятся, делать ничего не будут, предупредил меня Борода.
Понял, принял, Степан Григорьевич, согласился я, не желая спорить и развивать свою педагогическую теорию.
Тут такое дело, Степан Григорьевич, начал я, доставая из кармана листок бумаги. Вот смотрите, что я придумал. Улучшил, так сказать. Предлагаю вот такой вариант.
Я развернул на столе рисунок, разгладил, придавил по краям, чем под руку попалось, и принялся объяснять.
Если мы возьмём два стела, по обоим пустим вот такой рисунок, попросим нашу художницу Веру Павловну нарисовать в цвете прямо на стекле. Наложим стекла друг на друга, но с расстоянием где-то в десять сантиметров. Лампочки и основа по тому же принципу, что и на обычной лампе, как на образце сделаем. Тогда смотрите, у нас получится что-то вроде перспективы.
Так собирались же серп и молот? озадаченно пробормотал Степна Григорьевич, разглядывая мой корявый рисунок. Что-то я не пойму, Егор Александрович, а на кой-ляд нам эта как ты сказал?
Перспектива, повтори я.
Вот-вот, она самая Что нам это дает?
Необычность зрелища. Масштабность и оригинальность. Получится что-то вроде символизма. Вроде как весь Советский Союз осеняет в смысле освещает красное знамя революции, серп и молот. Смотрите оглянулся в поисках пары стекол.
Чего ищешь? спросил завхоз.
Пойдемте к окну, предложил я.
Ну, пойдём, кивнул Борода. И чего тут? Стекла пыльные, ничего не видать.
Это хорошо, нагляднее будет, отмахнулся я. Вот смотрите, Степан Григорьевич. Если Вера Павловна нарисует на первом стекле серп и молот, мы пустим по рисунку фонарики, а на втором стекле изобразит, ну, к примеру, нашу страну, как на картах, и вот тут звездочкой обозначим Москву, столицу нашей Родины, получится картина как бы в три дэ формате.
В каком формате? нахмурился завхоз. Мудришь ты чего-то, Егор Александрыч, непонятное, озадаченно посмотрел на меня Борода. Не выспался, поди? завхоз улыбнулся.
Я рассеянно кивнул, подтверждая, что не выспался, не придав значения хитрой улыбке трудовика,
Как бы объяснить плохой из меня рассказчик.
_Был бы плохой, учителем бы не стал, авторитетно заявил товарищ Борода. Нарисуй.
Секундочку.
Я вернулся к столу, прихватил кусок стекла, который лежал для маленькой лампы-образца, вернулся к окну, где терпеливо дожидался меня Степан Григорьевич. Краем глаза отметил,
что пацаны практически прекратили стучать, строгать и сбивать, с нескрываемым любопытством глядят в нашу сторону. Я незаметно от завхоза погрозил ребятам пальцем, молотки снова дружно застучали.
Вот, представьте, на этом стекле серп с молотом. А вот на втором, я, как мог, нарисовал на оконной пыли что-то вроде материка, на котором располагалась наша страна. А вот тут звезда. А теперь накладываем стекло одно на другое и получаем вот такую интересную картину в перспективе. Если все это сделать по-человечески, профессионально, вот тут подсветить, и здесь, раскрасить, выйдет впечатляюще. Особенно в том масштабе, который мы планируем. Ну а по материку еще буквы красным можно написать «СССР» и тоже фонариками выложить. Что скажете, Степан Григорьевич? закончил объяснять свою задумку, повернулся к завхозу.