здесь даже вкладываться особенно не нужно, родной мой, в Сухаревой башне уже всё есть, расслышал он. Считай, готовый университет, только вывеску сменить да Леонтия Филипповича ректором назначить.
Не помешал? деликатно поинтересовался Юрий Николаевич, проходя в кабинет, куда его пропустили без особенного энтузиазма.
Какие новости? Пётр Алексеич тут же отставил в сторону все бумаги.
Не очень хорошие, сообщил «Холмс». Я тут по мелочи кое-что понаходил, и вот какая картина нарисовалась
Он коротко изложил факты, и наблюдал, как с каждым его словом мрачнеет лицо Петра. Видимо,
излагать ещё и выводы не придётся: государь и сам не дурак.
Стоили ли те усилия такого ничтожного результата? Ой, вряд ли, подытожил глава новосозданного «угрозыска». Зато все наши силы отвлечены на расследование инцидента на лесопилке. Вот я и думаю, что было их истинной целью.
В городе только один объект, который может стоить таких усилий задумчиво, с какой-то мрачной ноткой, произнесла Дарья. И это
Я знаю, душа моя, государь с деликатной нежностью поцеловал её ручку. А ты, Юрий, сыщи Алексашку. Он нынче в городе, найдёшь быстро. Скажешь, я велел всё тебе выложить как есть.
Догадка, мгновенно промелькнувшая в мозгу криминалиста, разом прояснила все нестыковки расследования. Он даже пожалел, что так мало времени уделял изучению местной политики.
Карл
То-то же, буркнул Пётр Алексеич. Впредь нам урок, чтоб не очень-то доверяли слову. Ступай к Алексашке.
Будем ловить или будем сливать? сразу спросил бывалый криминалист.
Говори яснее.
Что ж тут неясного? Хотел спросить, что будет выгоднее поймать или спугнуть? Это же не уголовка, а политика, я в ней не очень разбираюсь.
Просто делай своё дело, как надлежит, сказал государь. Я сам решать стану, что нам выгоднее.
Ясно: по обстоятельствам. Что ж, пойду копать дальше.
Мерзкое ощущение, что и здесь дела политические помешают поймать и наказать преступников, царапнуло душу. Но такова жизнь. Не всегда торжествует справедливость в её общепринятом понимании. Однако осознание того, что руководство в курсе и всё прекрасно понимает, хоть немного, но радовало. Оставалось надеяться, что организаторы всей этой фигни со взрывами и устранением лишних исполнителей так или иначе получат свою порцию отрицательных эмоций.
Политика политикой, а восемнадцатый век всё же в чём-то куда проще, чем двадцать первый. Меньше условностей.
4
Насколько скромен в быту был Пётр, настолько же кричаще роскошно обставлял свой дом светлейший князь Меншиков. И это было справедливо хоть для той истории, что они знали, хоть для этой. Человек-то один и тот же. Тот самый, что закупил и вывез из Голландии восемьсот мраморных камней для постройки дворца себе любимому, а камни те это не кирпичики, это увесистые монолиты. Уже сейчас дом Меншикова был самым роскошным зданием строящегося Петербурга. Хоть он и не находился на Васильевском острове, который, в отличие от того варианта истории, сейчас жилыми зданиями не застраивался, но габаритами и отделкой действительно напоминал дворец. Пётр Алексеич, пока Зимний дворец не готов, пользовался этим обстоятельством без малейших стеснений, устраивая в доме своего друга торжественные приёмы для иностранцев. «Всё честно, не без юмора подумал Холмс. Друг Саша ворует деньги и строит дворцы, а друг Петя с чистой совестью пользуется этой роскошью для своих потребностей».
Если государь был ранней пташкой, поднимаясь и принимаясь за работу ни свет ни заря, то гражданин Меншиков, если не было особенной нужды, предпочитал поваляться в постели допоздна. А его дворня строго следила, чтобы покой барина никто, кроме Петра Алексеевича, не смел нарушить. «Ты с ним не особенно церемонься, напутствовала Дарья. Скажут, что спит, начнут поперёк дороги становиться разгони всех и растолкай. Он оценит». Девиз «Наглость второе счастье» никогда не был жизненным императивом Юрия Николаевича, но он понимал, что есть люди, с которыми иначе нельзя. Александр Данилович относился как раз к этой категории.
Всё произошло в точности, как и предвидела Даша: светлейший в десятом часу утра изволил почивать, приказав дворне и секретарю никого, кроме государя, к своей персоне не допускать. Упомянутые честно попытались исполнить приказание буквально, но гражданские люди против егеря с огромным боевым опытом это несерьёзно. Юрий Николаевич прошёл сквозь них как горячий нож через кусок масла, даже не заметив.
С добрым утречком, Данилыч, сказал криминалист, сходу открывая дверь в комнату светлейшего. У того, хоть и вправду лежавшего в постели, в руке уже была шпага. Уйми челядь, я по делу.
Вон подите, без особенного удовольствия бросил сонный Меншиков ввалившемуся следом за Юрием секретарю. А когда тот, тоже без восторга на лице, удалился и закрыл за собой дверь, добавил: Рожа и мундир знакомые, да что-то тебя не особенно припоминаю, егерь. Кто таков?
Юрий Панченко, эксперт-криминалист следственного отдела, представился тот.
А, ты изэтих
егерей, понимающе проговорил Данилыч, неохотно вылезая из-под одеяла. Шпагу из рук он, впрочем, не выпустил. Дело спешное?