И что поделать? Василию пришлось себе признаться, что трус. Что всего боится. Бабку с метлой боится, и что останется голодным, боится. И щучьих голов с зубами. А о том, чтобы есть неприготовленную рыбу или мышей да его от одной мысли выворачивало!
И он, беспросветный трус, за половинку сардельки в день вместе с бабкой и ее подельником обкрадывал чужие богатые дома. Стал домушником. Фу, какой стыд!
Схема была проста, как с куста.
Тушку Василия подбрасывали на порог, он умильно мурлыкал. Его впускали. Котиков любят все. Котикам доверяют. А он запевал несчастных обитателей на долгий сон. И пока они спали, бабка с подельниками выносила из дома все ценное. А вернее, все, что не приколочено. Иногда даже какие-то особенные артефакты, как баюн понял из разговоров. Василия воры не стеснялись.
Могли и в форточку запихнуть, если хозяева не открывали. Всю шерсть на боках не сожгли, так стерли.
Утром Василий получал в награду вторую половину сардельки и с урчанием жрал, бурчанием живота и утробными звуками заглушая все более острые муки совести.
Обнесли несколько домов. (Василию было противно,
но что он мог сделать?)
И скололись на царевне.
Представьте, лес, непроходимый, темный. Ночь ворочает тучами и облаками. Ни луны, ни звездочки. Болотом пахнет. И по ночной дороге посреди леса этого, чащобы дремучей, летит запряженная дюжиной вороных карета. И ни корни, протянутые через дорогу, ни буераки ей не указ. Неслась-неслась и на перекрестке остановилась. Кучер остался сидеть на козлах. Лакеи, как зомби, продолжали стоять на запятках, и подножки никто не спускал. Но дверца отворилась настежь, и какая-то баба в широких юбках выплеснула на дорогу одно деревянное ведро, а после второе.
Тут бабка пнула Василия ногой. И он, распластавшись в шикарном прыжке, сбил бабу с пустыми ведрами с ног, когда она уже собиралась закрыть дверцу. Баба бранилась. Баюн вылизывался, сидя у нее на широкой груди. А царевна с мягкого, крытого фряжским ковром сиденья заливалась смехом, как колокольчик.
Он меня рассмешил! За него замуж выйду!
Баба опешила и больше не издала ни звука. Только ведра гремели, перекатываясь с ней рядом.
Василий залез к царевне на колени и запел. Но тут карета рванулась с места, как курьерский поезд. Баюн прикусил язык и взвыл от боли. А царевна, уже почитай убаюканная, тюкнулась головой с пышной прической и короной о заднюю стенку и зарыдала.
Ну вот как, скажите, петь, когда на тебя градом валятся жемчуга?
Выкинули Василия в каретные двери самым безжалостным образом. За шкирку раскачали и выбросили. Мамка-нянька с тяжеленными ведрами управлялась, что ей какой-то кот.
Глава 3
Лес вокруг бабкиных хором был мертвый, а дорога, проходящая под стенами подворья очень даже живой.
Шлялись по ней пешие и конные, царевичи, ищущие жен, купцы за богатством, испытывающие себя богатыри Калики перехожие, звери рыскучие, птицы летучие, чуды-юды и вовсе уж фрики с гусем подмышкой или коровой на привязи.
Шастали туда и обратно, причем, обратно поток был пожиже, но тоже был.
Их даже указательный камень не смущал с угрозами потерять коня или жениться! Тем более что он весь покрылся мхом от древности, полностью скрывающим черты и резы. Да и далеко не все проходящие были грамотны.
Яга активным трафиком пользовалась в своих целях. Подрабатывала вещуньей, давала за деньги советы противоборствующим сторонам похожие донельзя и вполне обтекаемые, чтобы избежать претензий от проигравшего. Гадала за очень большие деньги на засаленных картах и ромашках, сдавала терем на сутки, конюшни для транспорта Купала гостей в бане, кормила обедами, занималась контрабандой артефактов Ее давно могли бы посадить, как утверждала Гулишна, лет на сто за незаконную предпринимательскую деятельность, но поскольку бабка корешилась с местным нобилитетом, ей что угодно сходило с рук.
Вот и сейчас Яга, сидя на подоконнике распахнутого окна и вышивая на пяльцах, без стеснения делилась с чернавцем своим планом по организации гладиаторских боев. С тем самым чернавцем, что помог ей с транспортировкой плененного Василия.
Чернавец, кстати, не выпячивался. Голову всегда прятал под капюшон, руки в перчатки, кутался в плащ, точно мерз хронически. И шипел гадюкой. Шпионская личность, одним словом.
Баюн, дрожа от злости, яростно точил когти о столб, задевая лязгающую цепь. Лязг этот укрывался за тюком топоров, которые, витая в воздухе, строили зрительские трибуны вокруг двора. Летела золотистая стружка. А над далекими воротами вилось кумачовое полотнище: «Пойди туда незнамо куда, найди то незнамо что». А пониже был прибит квадратный плакат: «Кота не кормить!»
Пришел ко мне давеча дурачок, Андрей-стрелец, бабка ткнула рукой в сторону кумача. Послал его евойный царь за каким-то лядом. «Найди, грит, то не знаю что» Козлище! Вся его царская цель пока муж не дома, подкатить к Андрюшиной молодой жене. Ну, он ко мне и пришел. Втемяшилось бедняге в башку, что баюн именно то, что он ищет. Но не отдавать же ему кота задаром
Бабка неприятно захихикала.
Организуем бой: богатырь супротив нечисти, то бишь, баюна. А это сулит нам огромные перспективы!