Бороды плотников обратились к солнцу. Оно давно уже перезалило за полдень и, пожалуй, часика через три, четыре начнет бороздить по вершинам гор, красить в кумач и золото серые шиханы, верхушки деревьев; побегут по небу, пробивая облака, солнечные стрелы, зардеются закатные зори.
Не поспеть, сказал Яков. Поумаялись.
Оно, быть может, поспели бы, кабы не вытаскивать из воды лес, буркнул Бусыгин, больно мешкотное это дело.
Если бы ты подкинул нам маленько людей, добавил Аристарх Малоземов, старик с длинной волнистой серебряной бородой.
Есть, договорились, сказал Гурьян. Я подкину себя на выгрузку бревен.
Гурьян взял топор и шагнул в воду...
Команда Настасьи Обвинцевой высыпала из лесу перед сумерками, побрякивая топорами и пилами. И когда Гурьян поднялся из-под берега навстречу, Настя, выпятив грудь, отрапортовала, приложив руку к косынке:
Товарищ начальник, честь имею доложить, задание выполнено, можете проверить: леса заготовили полностью на мост. Тагильцев считал... Давай знамя!
Женщины и девушки подошли к берегу. На обеих сторонах реки, точно избы без крыш и окон, стояли белые срубы, отражавшиеся в воде.
На смену только что угасшему солнцу, оставившему на небе густую малиновую зарю, на опушке леса запылали яркие костры, Гурьян ходил от костра к костру.
Может домой кто хочет? спрашивал он. Могу отправить.
Все молчали. Девчата лукаво переглянулись.
Имейте в виду, сегодня и ночь будем работать.
Не испугаешь, насмешливо сказала Настя, хлебая суп из солдатского котелка, поставленного в колени.
Люди поужинали, некоторые прикурили у костра.
Отдохнули малость, товарищи? спросил Гурьян.
Только собираемся отдыхать, сказала широколицая Раиса Щеколдина. Нам бы сюда сейчас гармониста. Почему вы Стелькина не взяли? Парень в деревне баклуши бьет.
Не плохо бы, конечно, взять сюда Стелькина, сказал Гурьян. Второпях забыли про него... Тебе охота, поди, с ним свидеться?
Деваха искренно, доверчиво кивнула головой.
Охота.
Скоро свидитесь,
это от вас зависит: поплотнее поработаем, скорей домой пойдем... А ну, кто за то, чтобы завтра к вечеру кончить работу?
Девчата первые подняли руки.
Я.
Мы все!
А как Настя? спросил Гурьян.
Голосую!
А вы, старики?
Павел Бусыгин, толковавший с бородачами о политике, отмахиваясь сказал:
Нас не спрашивай, нам все едино, когда домой итти, завтра ли, послезавтра ли, и продолжал. Так вот, сказывают, из этой из самой атомной бомбы можно столько электричества наделать, что хватит весь мир осветить, все, какие есть в мире машины вертеть, транваи пускать, никаких дров не потребуется, а они, гады, ею хотят людей изничтожить, вот ведь до чего звери! Ну чисто свиньи!
Настя, подымай свою команду, сказал Гурьян. Давайте поработаем немножко еще, сейчас как раз не жарко.
Куда в такую темь?
Какая сейчас работа? послышались недовольные голоса.
Будет светло, девчата! Разложим костры, станем быки набивать камнем... Давайте, давайте, поднимайтесь, голубушки, что мы тут в лесу зря время проводить будем.
А спать когда?
Хлеб нужен Еланьке, хлеб нужен всему советскому народу. Сейчас сев, дорог каждый день, каждый час, надо завозить семена, заканчивать сев, а Еланька отрезана от полей...
Обгоняя людей, он спустился под кручу берега и поджег валежник, приготовленный для костров. Четыре огненных копны запылали на отмелях неподалеку от срубов, озарив ярким светом берег, неспокойную воду, людей.
Из настила старого моста были перекинуты мостки через реку; сколочены и приставлены к срубам трапы. Люди разбились на две группы. Гурьян и Тагильцев, с ломами в руках, встали на разломку слоистого, потрескавшегося от дождей и ветров камня, один на правом берегу, другой на левом. Остальные выкроились вряд между карьерами и срубами и по цепочке, из рук руки передавали тяжелые камни, глухо загукавшие в срубах.
Сначала дело шло медленно, камни выскальзывали из рук, грозя отдавить ноги, люди отскакивали в сторону, поднимали и предавали булыжины с большой осторожностью. Постепенно все стали привыкать к непривычной работе, увереннее и ловчее подхватывать камни и передавать их по цепи. Кто-то высоким грудным голосом запел:
Ну и смехотур ты, дядя Паша!
И запели хором:
Пели уже все, по обе стороны реки, пересыпая частушки веселым говором и смехом, не замечая, как по живым транспортерам скользят и с грохотом сваливаются в срубы камни, вытесняя воду. В свете костров, поддерживаемых Сережей Серебряковым, лица людей сияют. А над людьми, над кострами, над лесами и горами стоит глухая звездная ночь. Поднявшийся от речки туман запутался в кустах и ветвях деревьев. В лесу тишина и даже филин, любитель поухать в такую пору, молчит, обескураженный песнями и шумом у Глухой пади.
Гурьян заглянул в срубы, посмотрели и остальные колхозники. Груды камней громоздились чуть не до верху.