Ого-го-го-о!
Колхозники радостно зашумели:
Ого!
Тагильцев!
Тимофей!
Вон он!
Шапкой машет!
Ого!
Это был конец пути, но люди были бодры, веселы, как в начале похода. Скинув трос, глухо ударившийся в землю, все окружили Тимофея Тагильцева и крепко пожимали ему руки. Только не было среди них Серебрякова, он стоял над кручей с затуманенными глазами, смотрел вниз, где по средине бурной речушки лежал его трактор с опрокинувшейся тележкой, а рядом торчал рухнувший бревенчатый мост, ребрами упершийся в дно речки. Трактор, прицеп и мост запруживали воду, которая винтом крутилась перед преградой, с пеной и шумом прорывалась в узкие щели между железом и деревом.
Гурьян посмотрел на место катастрофы и покачал головой
Вот что ты наделал! сказал он с упреком Серебрякову.
Я не виноват, чуть не плача ответил тот.
Чего там не виноват! Наверно с размаху загнал машину на мост, а в ней ведь вон какая тяжесть.
Он не виноват, Гурьян Яковлевич, заступился за парня подошедший Тагильцев. Он въехал осторожно. Но у моста подгнили устои. Наша общая вина мосты строим мы плохо еще, не заглядывая в будущее. Мосты у нас недолговечные, мало дюжат. Нет, чтобы один раз построить мост из камня и железа на сотню лет.
Учтем это, учтем, товарищ Тагильцев, сказал Гурьян, похлопывая тракториста по плечу. Только этот мост у нас снова будет деревянным. Правда, сделаем покрепче, поосновательней, но быстро.
Собравшиеся на берегу колхозники качали головами.
Так нам тут работы на месяц, сказал Бусыгин, запуская руку под шапку.
На месяц не на месяц, а недельки на две хватит, ячменна кладь, подтвердил Яков Горшенин.
А мы сегодня до вечера поработаем и домой, застрекотала, как сорока, одна из девок, с крупными золотистыми рябинками на широком курносом лице.
Мне тоже завтра к вечеру надо быть дома, подхватила Настя Обвинцева, у меня мужик завоет с хозяйством и с ребятишками.
Знамо, у всех у нас хозяйство, какие мы строители. Надо было подобрать сюда одиноких да бездетных, слышались голоса.
Со всеми согласен, шутил Гурьян, улыбаясь. Давайте сейчас отдохнем, поспим, а потом домой. На черта он нам, этот мост. Из дома позвоним в райком, в райисполком, скажем, чтобы наши семена отдали сеять другим колхозам, раз мы не можем их завести во-время к пашне, а сами залезем на печки, на полати, ноги в потолок и зададим храпака вовсю ивановскую. Согласны? Ну, что молчите?..
Мы не отказываемся, опять сказала Настя. Только с домом беспокойно. Дома-то старуха одна с ребятишками, а Родион целый день в кузнице.
А девчат парни ждут в деревне, оглядывая свой отряд, словно изучая настроение солдат перед боем, сказал Гурьян:
Марфе Малентьевой, наверно, сегодня к обеду надо быть дома, ехать на развод с, мужем.
Больно-то он мне нужен, видеть его не хочу, презрительно сказала Марфа.
Больше ни у кого никаких претензий нет? Хорошо! сказал Гурьян и, помолчав, добавил: Ну товарищи, митинг кончен, шутки в сторону. Сейчас будем сушиться, поедим, отдохнем и за дело!
И пошел прочь от берега.
Вскоре на полянке на солнечной стороне вспыхнули большие яркие костры: разбившись на группы, колхозники начали варить в котлах и ведрах картошку, мясо, супы, чай. Раскинули на кустах и на палках вокруг огня мокрую одежду, чулки, носки, портянки.
После завтрака, обсохшие и сытые, люди крепко спали вповалку на мягких пушистых мхах,
пригретые ярким весенним солнцем, щедро излучавшим тепло, свет, ласку на весь окружающий мир. Не спали только Гурьян и Тагильцев. Горшенин водил тракториста за собой вдоль берега и говорил:
Вот здесь, Тимофей, будем строить новый мост, тут спуск поположе и река не так широка. На обоих берегах поставим срубы три на три метра, середки, как колодцы, завалим камнем. Это будут быки. По ним перекинем бревна и сделаем настил. Мост будет основательным. Я буду командовать у моста, а ты на заготовке леса. Камни будем ломать тут же, в берегах, а лес рубить повыше. Пойдем присмотрим делянку поближе к берегу, чтобы не на себе таскать бревна, а плавить по воде. Дела много, но, я считаю, за трое суток мост можно выстроить. Трудно? На фронте было еще труднее, а под огнем врага за одну ночь сооружали и не такие мосты.
Не тот народ, возразил было Тагильцев, там были солдаты, бойцы, а у нас?
У нас колхозные люди. Там был фронт и здесь фронт, ты коммунист, ты должен понимать это. Речь идет о борьбе за хлеб, за урожай, затянем сев хлеба меньше получим... А он нужен... понимаешь?
Хороший строевой лес оказался рядом. Этим значительно облегчалась задача. Тут же, на берегу, Гурьян с карандашом в руке прикинул, где и сколько нужно людей, наметил состав звеньев, кого поставить во главе их и пошел будить народ.
Расхаживая перед необычным пестрым строем, перед стариками, женщинами, девушками, Гурьян, как бывало перед боем, рассказывал своему отряду о боевой задаче, и не успел закончить, как отовсюду послышалось:
Где там, разве за три дня сделаешь?
Надо весь колхоз сюда ставить!
Почему мало людей взяли?
А мы попробуем, товарищи, сделать, а? Попробуем, может и сделаем? говорил Гурьян. Не забывайте: все остальные на полях и мы им фронт работ обеспечить должны...