Не разучилась, глухо отозвалась я, ощущая, как эмоции разрывают грудь.
Но нельзя плакать. Нельзя.
Устроившись в городе, я первым делом пошла по всем тавернам, постоялым домам и ночлежкам в поисках работы. Но как и говорила старая Каора все места давно уже были заняты. И где бы я не спрашивала о возможности поработать, тут же получала подозрительные взгляды от обслуги боялись видимо, что как бы я их место не украла.
А из одной таверны меня и вовсе пинками вышибли.
По правде сказать, все это было полным абсурдом. Я шла по грязной улице, не разбирая дороги, и не могла поверить в то, во что превратилась моя жизнь. Еще несколько недель назад ко мне приезжали лучшие модистки столицы, чтобы утвердить мерки на платье. А сегодня я покупаю самое дешевое пиво, похожее скорее на мочу другров, и прошу поработать в нищей ночлежке, на которую еще пару дней назад бы и не взглянула.
Остановившись, я задрала голову и посмотрела на противоположное моему мрачному настроению голубое небо. Быть может, так мне и надо?
Я была такой наивной и глупой. Поверила речам серебряного дракона, хотя могла ведь догадаться, что такой, как он, не пойдет на поводу у мимолетных чувств. Могла бы Но мой новый мирок был таким сказочным и прекрасным
В одночасье у девочки, которая не имела ничего, появились и красивый дом, и наряды, и прислуга. Алерис разбаловал меня всего за какой-то месяц. До знакомства с ним я оголодало поднимала грязные яблоки с земли и с наслаждением ими хрумкала, а спустя несколько недель после свадьбы даже слышать не хотела про блюда среднего качества. Только шедевры лучших поваров подавай, и все тут.
Но ведь Я просто хотела любви Алериса. А он говорил, что выражает ее именно в дорогих вещах и подарках. Только теперь я поняла, как же это было глупо.
С запоздалым стыдом я стала вспоминать, как кривила губы на дорогущие платья, как ругала служанок, опаздывающих с чаем на каких-то пару минут, как капризно прогоняла учителей, веря, что моей судьбе ничего не угрожает. И правда Зачем мне было изучать искусство управления или историю, если я уже была женой второго дракона империи?
Смотри, куда прешь!
В меня кто-то врезался, отчего я не удержала равновесие и бухнулась прямо на грязную мостовую. Мимо, сплевывая, прошел какой-то бугай, держащий в огромных ручищах тяжелый мешок.
Сам смотри буркнула я и, отряхивая подол платья, поднялась.
Нахмурившись, я огляделась и поняла, что понятия не имею, в какой части города я оказалась. Узкая улочка давила со всех сторон, окна зданий смотрели прямо в глаза друг в другу, а бельевые веревки, которые я по-началу не заметила, развевались на ветру, как стяги. Из-за угла стали доноситься веселые голоса и пьяные окрики, и я, решив было, что там притаилась еще одна таверна, тут же отправилась туда.
Быть может, хоть там меня кем-нибудь возьмут работать.
Но довольно скоро я поняла, что то была не таверна. Из распахнутой настежь двери вышла скорее полураздетая, чем полуодетая размалеванная девица с кружкой какого-то алкоголя, а в след за ней тащился неприметные старичок средних лет, плотоядно поглядывающий на полуобнаженные ягодицы.
Публичный дом.
К горлу подкатило отвращение, и я сделала несколько шагов назад. Ну, уж нет! И ноги моей не будет в этом месте! Лишь представив всю грязь и разврат, которые цвели в стенах безобидного с виду здания, я начинала испытывать тошноту.
Развернувшись на пятках, я подобрала подол юбки и стремглав устремилась прочь от этого ужаса. Стремясь успокоить разбушевавшееся сердце, я привычно обратилась к своему свету, но наткнулась лишь на холод и пустоту.
Сжала зубы.
Плевать. И без света справлюсь. Все равно я ничего не могла с ним делать, лишь призывала его для собственного спокойствия.
Я бежала до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил. Согнувшись и уперев ладони в колени, я хватала ртом воздух, стремясь отдышаться. На удивление, я чувствовала себя лучше. Не физически, конечно, а морально.
Словно миллиардная крупица моей боли откололась от кокона и упала где-то по дороге, и я с размаху наступила на нее подошвой своих простеньких туфель.
Вдруг ударил колокол, и я вздрогнула. Звон его послышался совсем рядом, и, подняв голову, я с удивлением обнаружила, что остановилась прямо напротив храма. Жрецы затянули свою песню, и у меня по коже побежали мурашки, а пустота внутри завибрировала, отзываясь на их голос.
Из переулков потянулись дральи и драйлы, и вскоре я уже стояла в толпе внутри небольшого храма, где под потолком было одно единственное изображение Прародителя огромного дракона с тремя головами: серебряной, золотой и черной.
Пурпурные мантии жрецов сгрудились в круг у алтаря. Они вскинули руки и устремили их голоса ввысь в успокаивающей молитве на непонятном для меня языке. И народ вокруг меня тоже стал поднимать руки, образуя странную волну.
Омейн! Омейн! Славься! Омейн! выкрикивали они с такой радостью, словно прямо в это мгновение им предложили невероятно щедрый дар.
Чумазые, грязные, в оборванной одежде, худые и голодные они с ликованием славили Прародителя и были совершенно счастливы в это мгновение. Невольно их радость проникла и под мою броню скорби. Тонкой иголочкой она проделала себе путь внутрь и устремилась к самому сердце живительным ручейком.