Он вылез из троллейбуса, осмотрелся. Ага, вон тот переулок, где отцов дом, двенадцатиэтажная махина-башня. Вошел в подъезд, набрал шифр, поднялся в лифте, вышел где надо на лестничную площадку для горожанина привычное, изо дня в день, а казалось, проделывает нечто необыкновенное. Потому, очевидно, что все это приближало его к бездыханному телу отца.
Нажал на кнопку звонка, в квартире, слышно было, трельчато отозвалось. Но обитая дерматином дверь с глазком не открывалась, и Мирошников в первую минуту подумал: отец-то не может встать и открыть. Нелепость подумал, сам тут же сообразил, что это так. Однако ж кто-то из живых должен быть в квартире, тот же Синицын Петр Филимонович или еще кто-нибудь? Почему-то стало жутковато оттого, что не может попасть к мертвому отцу, хотя между ними лишь обитая дерматином дверь и каких-то пять шагов.
Скрипнула дверь напротив ах да, это сто пятая квартира, выглянула соседка в цветастом кимоно, бигуди небрежно прикрыты косынкой. Низким цыганским голосом почти пропела:
Никого нет.
Мирошников хотел спросить: как никого, там же отец? но вместо этого спросил:
Ключи вам не оставляли?
Нет, пропела соседка. А вы кто?
Я сын Александра Ивановича.
А-а, понятно Видите ли, его тело увезли.
Зачем?
Как зачем? Вы же сами понимаете
Ах, да! Извините
Не за что. Вы разнервничались, я понимаю Примите соболезнования
Мирошников молчал, дабы с языка не сорвался глупый вопрос.
Вы, наверное, хотите подробностей Ну, Александр Иванович вечером позвонил мне, я открыла, увидела: бледный, лица нет, шатается. «Вызовите «Скорую», мне плохо» Я даже не управилась спросить, что плохо, с сердцем или еще что. Но очень плохо факт Он ушел к себе, я к телефону.
С волнения забыла, как набирается «Скорая помощь». Набираю 01 при пожаре, оказывается. Набираю 02 милиция. Наконец 03 «Скорая» Удивительное явление реанимационная бригада на «рафике» прибыла почти тут же Да что же мы стоим? спохватилась она. Будьте любезны, заходите ко мне, подождете
Вслед за хозяйкой Мирошников перешагнул порог. Она продолжала сыпать словами:
У реаниматоров техники, как у телевизионщиков! Но было поздно, бесполезно, сосед уже умирал. Никак не могли найти вену, они пропали, пришлось взрезать руку, установили капельницу Началась агония Помер, не приходя в сознание Они констатировали смерть, написали соответствующую бумажку А сейчас он в морге
Да, сказал Мирошников.
Вы устраивайтесь, я на кухню
Пока хозяйка ставила на газовую плиту чайник со свистком и звякала чашками-ложками, Мирошников вспомнил, как год назад пришлось побывать в институте Склифосовского, точнее, в морге. Пропал сотрудник объединения, застенчивый, молчаливый очкарик: уехал из дому, на службу не приехал и как в воду канул. Всполошилась жена, всполошилось начальство, подключили милицию, в итоге Ричард Михайлович поручил Мирошникову отправиться в морг и поискать пропавшего коллегу среди неопознанных трупов. Он приехал под вечер, его встретил хозяин этого заведения горбатый, кривоногий и кривоглазый человек с овчаркой. Она подозрительно обнюхала Вадима Александровича и отошла. А хозяин с усмешкой пробурчал: «Ну, иди смотри. Не забоишься?» Вадим Александрович отрицательно покачал головой. Вслед за ними спустился в подвал, и его покачнуло: на столах лежали мертвые тела, в нос ударил запах формалина. Преодолевая тошноту и некую заторможенность, Вадим Александрович переходил от трупа к трупу, заглядывал в лица. Коллеги не обнаружил и на свежий воздух выбрался, пошатываясь. Было муторно, надо немедленно выпить, и Мирошников тут же заскочил в магазин. Однако водка совершенно не подействовала и легче не стало.
А коллега объявился через пяток дней, живой и невредимый. Выяснилось: сел в электричку и подался в Рязань, бродил там по родному городу, голодный, обросший щетиной, не соображающий, что делает. И еще выяснилось: давняя семейная драма, такие отлучки у него бывали и раньше. Потом он уволился, а Вадим Александрович без содрогания не мог вспоминать этот адрес: Колхозная площадь, институт Склифосовского, морг
Помешивая ложечкой, пил чай, слушал хозяйку она рассказывала, какой вежливый и обходительный был Александр Иванович, и думал, что после вскрытия отца не оставят в морге, а привезут на квартиру. Откуда поедут в крематорий, туда и надо везти, да ведь и гроб предварительно купить Синицын Петр Филимонович что-то толковал на сей счет, но все в голове перепуталось.
Чай был выпит, рассказы о положительных качествах отца иссякли, хозяйка занялась своими кухонными делами, а Мирошников, извинившись, попросил позволения (вежлив, воспитан, как и Александр Иванович!) позвонить жене. Маша решала все вопросы быстро и категорично, подтвердила; гроб установить в квартире Александра Ивановича, там попрощаться с покойным, а поминки у них, у Мирошниковых. Да-да, Синицын Петр Филимонович, помнится, то же предлагал
Тогда зачем ему здесь сидеть? Затем, что отца привезут сюда попрощаться. Много придет? Все-таки студенты и преподаватели уважали его и, кажется, даже любили. Что-то в этом роде говорил утром по телефону и профессор Синицын, да, точно, он назвался профессором. И отец ведь был профессором, между прочим. Читал курс о проходке туннелей, что ли, в кругах железнодорожных строителей он был известен, книги имел, чуть ли не кафедрой заведовал, когда был помоложе.