Гена посмотрел на него, на это свечение, бросил короткий взгляд на Виктора и опять уставился в этот слабый голубоватый свет с мелькающими внутри редкими искорками. Оно нет, оно не завораживало, но все равно взор сам почему-то тянулся к нему. Вдруг что-то мелькнуло, и свечение погасло. Глаз никак не успел понять, что это было.
Опять, раздраженно протянул Виктор, опять срыв генерации. Совершенно не понимаю, по какому закону идет эта чертова разбалансировка. Он, похоже, уже весь был в своих экспериментах. Вообще-то Витька всегда был такой, немного не от мира сего. Сколько знал Гольдштейна Геннадий, тот всегда мгновенно погружался в какую-либо идею, если она была для него интересной.
То есть это все-таки должно работать? по-прежнему неверяще спросил Кононов.
Должно-то оно должно, но пока не получается. Виктор совершенно не замечал скептические нотки в словах Геннадия. Или не хотел замечать?
Тогда почему не обратишься в какой-нибудь институт? На ту же нашу кафедру?
Издеваешься?
Гена посмотрел на друга и сразу понял, что тот хотел сказать. Виктор всегда боялся насмешек. Нет, внешне это никак не проявлялось. Наоборот, когда над ним смеялись, он смеялся вместе со всеми. А на самом деле Интересно, кто кроме рано умершей матери и единственного друга мог понять, насколько внутренне ранимым был Гольдштейн? Они, может, потому и подружились, что Геннадий никогда не подшучивал над Витей всерьез. Беззлобные шутки, конечно, были, но именно что беззлобные.
Извини, серьезно ответил Кононов. А с другой стороны, ты наверняка прав. Никто и никогда тебе не поверит. Ну, он вдруг улыбнулся, кроме меня, конечно. А поэтому Гена всегда быстро принимал решения, я сейчас остаюсь у тебя. Ты мне все до последней капельки расскажешь и объяснишь. Пока я не пойму, как эта штука должна работать, отсюда не выйду.
В тот вечер они сначала сидели над формулами, и, хотя Кононов, как он сам говорил, был не семи пядей во лбу, но с помощью друга в теории все-таки разобрался. А когда переключились на схемы и чертежи, то даже нашел вариант упрощения одного из вспомогательных элементов устройства. Он же сформулировал возможную причину срыва генерации:
Вот привык ты, Витя, в своей сервисной мастерской с бытовой техникой работать, а тут требуется совершенно другой уровень. В первую очередь виноват этот твой компьютерный блок питания, Геннадий махнул рукой в сторону рабочего стола, он же с высокочастотным преобразованием. А уж спектр помех от него
Но вот же я емкостей для фильтрации насажал, указал на схеме Гольдштейн.
Электромагнитные наводки тоже конденсаторами фильтруешь? не сказать что в голосе Кононова были совсем уж ехидные интонации, но что-то такое там все же присутствовало.
Думаешь, они? несколько удивленно протянул Виктор.
Уверен, гордо произнес Гена, я, когда в НИИ схемы по армейским заказам ваял, на этих гребаных электромагнитных помехах собаку съел. У них же там все очень компактное требовалось. Оттого и наводки приличные.
Тогда они провозились почти две недели, переделывая опытную установку. В основном этим занимался Гольдштейн, но и Геннадий иногда вырывался из своей маленькой фирмы. Однажды с ним притащился младший брат, которого Виктор знал еще ребенком. У Гриши только что кончилась сессия, все зачеты и экзамены за первый курс были успешно сданы, и времени свободного хватало. Притащился и привнес в работу свою, не такую уж и маленькую, пользу. Он прилично усовершенствовал программное обеспечение управления рабочими режимами и, главное, позиционированием выходного окна пробоя.
Ну, Витя, ну кто же так делает? Все строго по книжке, и в результате жутко громоздкая программа вышла.
При первом запуске после переделки они получили устойчивую генерацию почти на двадцать секунд. В слабом голубоватом свечении отчетливо был виден город с высоты птичьего полета. Позиционная
настройка стояла на трехстах метрах вверх. А потом Потом из блока генератора повалил дым, причем достаточна едкий. Спасло положение только быстрое отключение установки и проветривание прилично задымленной комнаты.
Отметили первый успех половиной завалявшейся в морозилке бутылки водки Виктор, в общем-то, был малопьющим, а Кононов-старший всегда строго знал свою хоть и немаленькую, но дозу. Гришке же налили чисто символически. Отметили и сели разбираться с причинами перегрева генератора. Восстановлению он, увы, не подлежал.
Капэдэ, вынес в конце концов свой вердикт Гольдштейн, слишком низкий, просто мизерный капэдэ генератора пробоя. Почти половина энергии уходит на создание этого голубого свечения. Не должно его быть. А еще пятьдесят процентов или около того на потери при стабилизации.
А жаль, почти про себя протянул Григорий, такой красивый, с искорками свет.
Ты хочешь сказать, Гена, не обратив никакого внимания на тихие слова брата, смотрел на Виктора, что слишком много теряется на ионизацию молекул воздуха и выбивание из них квантов света?
Похоже, что так, согласился Гольдштейн.
Тогда необходимо убрать из зоны пробоя воздух, предложил Кононов-младший, не задумываясь.