Авраам Моисеевич, не забудьте указать, что во рту одного из застреленных бандитов была найдена нитка, которая может указывать на то, что бандит был с кляпом во рту перед самым моментом убийства, настойчиво говорил Матюшенко.
Да твою же мать, лейтенант, пирожок он ел, свернутый в платочек, чтобы пальчики не запачкать. Вот оттуда и ниточка. Оформляй дело, но всё равно его у нас заберут. Не строй из себя Шерлока товарища нашего Холмса. Ити е мать, Матюшенко не усложняй! выругался майор.
Товарищ майор, я буду вынужден официально с вами не согласиться. В протоколе, в моём рапорте будет указана моя точка зрения. Вы же на больничном решительно, будто окунувшись в омут с головой, сказал лейтенант Андрей Петрович Матюшенко. Так что официально не можете повлиять на следствие. Вот выйдете на работу, я предоставлю полный отчет.
Молодой офицер милиции, как будто бы чувствовал, что это дело не просто попытка сопротивления фарцовщика грабителям. Здесь что-то иное, важное, неуловимое. За год рутинной работы, Андрей все еще ждал такого преступления, как в книгах описано.
А ещё в гостиной, где и было совершено преступление, я нашёл большое количество пыльевых клещей. Обычно такие живут в старых подушках. Как будто бы тут трусили перьями, решил поддержать лейтенанта пожилой судмедэксперт.
Литману лейтенант Матюшенко нравился. Лейтенант был каким-то непробиваемо упрямым и одновременно наивным. Верил в светлое будущее, что правда неизменно побеждает зло, во всё хорошее, против всего плохого. Судменэксперта удивляло то, что даже встретившись с суровой действительностью, Андрей, продолжать верить в чистое добро, и в грязное зло, отрицая, что жизнь состоит скорее из оттенков серого. Аврааму Моисеевичу Литману подобные эмоции никогда не пережить. Он человек из другого теста, так что решил, пусть и немного, но поддержать наивную простоту лейтенанта.
Да вы охренели! Когда комитет тут появится, чтобы дурь такую Я не слышал! воскликнул майор Сапрыкин.
А вот тут вы не правы, майор в квартиру вошли двое сотрудников в штатской одежде.
То, что это сотрудники КГБ, ни у кого не вызвало сомнений. Взгляд у обоих мужчин был надменный, свысока, но при этом цепкий и внимательный. Одежда строгая, манера приказывать. Весь этот набор говорил однозначно, кто пожаловал, не меньше, чем-то, что мужчины прошли милицейское оцепление.
Это дело переходит под особый контроль КГБ. Майор, я частью услышал ваш разговор с подчинёнными. Лейтенанта и судмедэксперта временно у вас забираю, сказал один из мужчин и протянул корочку майору, правда, документ в руки милиционеру не дал.
Майор Головинцев Владлен Игнатович был знаком немалому количеству сотрудников правоохранительных органов. Спорить с ним майору Сапрыкину никак не хотелось. Даже если учитывать, что Ивану Демидовичу Сапрыкину придётся возвращаться с дачи, хотелось подчиниться. Если у него заберут лейтенанта Матюшенко, то в отделе может так оказаться, что и работать будет некому.
Но с комитетом не шутят, по крайней мере вот так, когда они в своём праве. Однако Сапрыкин всё равно пожалуется своему начальству. Пусть Иван Демидович не хочет ссориться с КГБ, даже где-то и старается угодить этой структуре, но он прекрасно осведомлён, что между МВД и КГБ идёт непрерывная война.
А теперь, товарищи, обратился майор КГБ к лейтенанту и судмедэксперту, рассказывайте всё по порядку и не умалчивайте хоть
о каких своих подозрениях.
Первый секретарь райкома Комсомола Игорь Трошкин выражал своё негодование. Ну а я не сильно мешал ему это делать. Пусть выговориться. Психологи будущего утверждали, что это первый шаг для принятия ситуации. А Трошкину нужно принять все, как есть, у него выбора иного нет.
Я слышу вас, товарищ первый секретарь райкома ВЛКСМ, официально обращался я. Только понять не могу, в чём же вы хотите меня обвинить?
Директор училища поморщился, чем выразил своё недоумение по поводу того, как я разговариваю с представителем комсомола. Он-то старался всем сказать то, что ожидается, прикрываясь пустыми фразами, по типу «мы всегда, как только» «усилим бдительность» и все в этом роде, главное, чтобы не сказать что-то конкретное, иначе придется исполнять.
Вы, товарищ Чубайсов, забываете про помощь старших товарищей. Почему в статье, что была опубликована сегодня утром в газете «Смена», нет указания про то, что это я наставил вас и что решения педагогического совета училища были инициативой районного комитета комсомола? с обидой говорил Трошкин.
А надо? откровенно издевался я.
И вновь порция негодования и несколько минут словоблудия.
Я не хотел вас подставлять. Был разговор о том, что вы хотите оставаться в стороне от тех инициатив, что были мной озвучены. И я не был уверен, что статья будет столь комплементарной, отвечал я, стараясь не сорваться и не послать деятеля по матери.
Комплемент а, понятно. Но в следующий раз я жду от вас ответов по инициативам, не унимался комсомолец. Теперь на мне будет ваша характеристика для вступления в партию. Учтите!
Если будет на то необходимость, продиктованная обстоятельствами, то всенепременно, как только, я обязательно, закручивал я фразы.