Чтобы мы на кордоны напали по первому зову и спалили их. Потом из леса отряды ваши терзали. А когда придут татары, броды через реки им назвали лучшие и проводников дали, чтобы конница быстрее до Рязани могла дойти в обход главных сил княжеских. Даже карту свою показывал, на коже выжженную. Я такой никогда и не видал ранее. Броды я ему назвал в нашей местности все, какие знал, да только половина из них на той карте уже была отмечена.
А ты думал, усмехнулся боярин, вновь оглянувшись на татарина, который так и смотрел в сторону, но на его щеках играли желваки. Не с тобой одним он, видать, дружбу завел да речи прелестные говорил. Таких предателей, как ты, на Руси, еще немало отыщется.
Скрестил
боярин руки на груди и призадумался надолго. Затем, поразмыслив, сделал знак Кузьме отодвинуться со своим железом от пленника и сказал:
Ну что, Евсей, порадовал ты меня. Кое-что полезное сообщил. Для прощения маловато, но жизнь свою продлить чуток сможешь. Хотя бы до завтра, ибо сам князь с тобой, возможно, разговаривать будет. Если захочет, конечно.
Он отступил на шаг и подал новый знак Кузьме, который уже отнес свою раскаленную заготовку обратно на мехи, подогреть, чтоб не остыла.
Закончим с тобой пока, сообщил боярин, сейчас я с твоим другом беседовать буду. А ты пока на его месте повиси, отдохни.
Услышав эти издевательские слова, староста все равно не смог сдержать вздох облегчения. Между тем Кузьма кликнул одного из ратников, и они стали снимать измученного старосту с цепи, опустив сначала на грязный пол, где он едва не потерял сознание. Затем оттащили тело в полуобморочном состоянии в сторону столба, а его место на дыбе занял вертевшийся, как змея, татарин. Обмякшего старосту, как и приказал Евпатий, за связанные руки подвесили на крюк к столбу, для пущего внушения оставив наблюдать за разговором со стороны.
Значит, тебя зовут Иркен, глядя на вертевшегося татарина, спокойно проговорил боярин и даже слегка вздохнул, словно ему вдруг стало грустно. И ты меня отлично понимаешь, как я вижу.
Евпатий помолчал мгновение, изучая вытянутое лицо пленника, и продолжил:
Устал я уже, дорога была дальняя. Да ты это и сам знаешь. Ночь на дворе почти. Так что перейду к самому главному.
Боярин сделал паузу и спросил:
Когда на Русь придет твой хан?
Татарин прорычал что-то сквозь стиснутые зубы на своем языке и отвернулся, словно не желая разговаривать с Коловратом.
В молчанку играть задумал, кивнул боярин. Хорошо. Раз тебя разговор с Евсеем не впечатлил, и думаешь, что ты парень крепкий, можно иначе. Не будем зря воздух сотрясать.
Он махнул рукой, и Кузьма воткнул в ребра татарину раскаленный прут. Татарин вздрогнул, но промолчал. Его лицо побагровело, со лба заструился пот, но он молчал. Тогда Кузьма, не отрывая, пару раз провернул этот прут в руках, наматывая на него кожу и куски обугленного мяса. И чуть поднажал, так что прут как в масло стал погружаться в грудь пленника. Это длилось довольно долго, но в конце концов рот татарина раскрылся, и кузницу огласил дикий вопль, от которого у боярина в ушах даже зазвенело. А потом когда кузнец в фартуке отступил на шаг пленник начал говорить.
Придет захрипел, коверкая русские слова татарин, но довольно чисто, глядя в глаза Евпатию, придет великий хан Бату с несметной силой и раздавит вашего князя Юрия своим сапогом как навозного жука. В пыль сотрет, в порошок а всех остальных как дикий зверь разорвет на куски. Возьмет в полон жен и детей ваших и будет насиловать их и пытать страшной пыткой, а потом предаст лютой смерти. Сожжет все ваши города и села. И утопит Русь в крови. Вот тогда живые позавидуют мертвым!
Когда придет? ничуть не впечатленный угрозами, повторил вопрос боярин, едва пленник замолчал, уронив голову на окровавленную грудь. Когда придет на Русь твой хан Бату? Осенью, зимой или в будущем году? Говори, падаль!
Он даже схватил бесчувственного пленника за волосы и встряхнул, но татарин молчал, закатив глаза.
Карта твоя с бродами где? пробормотал Евпатий, уже понимая, что тот его не слышит.
Наконец, отпустил волосы татарина, вытер руку о штаны и отступил на пару шагов от дыбы.
Похоже, перестарались мы немного, сказал боярин, в недоумении поглядев на Кузьму. Убери-ка пока свой прут да притащи холодной воды. Окати его хорошенько. Посмотрим, жив али как.
Кузнец отнес раскаленную заготовку к мехам, вышел наружу и вскоре вернулся с деревянным ведром. Размахнувшись, окатил болтавшегося на цепи пленника. Едва холодная вода потекла по измазанной грязью и кровью спине, татарин задергался и застонал.
Живучая сволочь, едва ли не с радостью пробормотал Коловрат. Ладно, хватит на сегодня. А помрет еще, потом перед князем не оправдаюсь.
Боярин бросил взгляд на второго пленника, обмякшее тело старосты тоже висело на столбе безжизненной тушей.