Ну, слава богу, а то я думал, ты уж говорить никогда не сможешь, удовлетворенно кивнул Евпатий, останавливаясь напротив, боялся, что рот тебе совсем на сторону свернул, паскуда. Помогла, значит, мазь знахарская.
Коловрат приблизился на один шаг к дыбе и добавил:
Ты мне собирался кишки выпустить и до сих пор еще жив. Так что можешь благодарить пока, что я тебя не сразу за ребро подвесил.
А с этим что делать, Евпатий Львович? уточнил Ратиша, кивнув на татарина, которого держали двое дружинников.
Этого к столбу привяжи пока. Вон туда, напротив, приказал боярин, указав в сторону, где чуть поодаль стоял еще один столб, тоже с приспособлениями, но попроще. Пусть смотрит и соображает, пока до него очередь дойдет.
Когда ратники заломили татарину руки вверх, он попытался вырваться, но не смог и в бессильной злобе лишь плюнул одному из них в лицо. В ответ ратник приложил его головой об столб, расквасив нос в кровь, а затем закончил дело, подвесив его на торчащий крюк за руки. Но цепи здесь не было, и над полом его никто пока не поднимал, поэтому пленник просто был прикреплен к столбу со связанными руками и ногами.
Эй, полегче с ним, нехотя приказал Евпатий, пригодится еще.
Временно позабыв о татарине, боярин велел принести
кузнецу раскаленный прут. Кузьма неспешно дошел до мехов, устроенных в десяти шагах. В них давно уже полыхал огонь, в глубине потрескивали угли, а на краю лежала раскаленная заготовка. Надев рукавицы, Кузьма вытащил прут из огня и медленно вернулся к пленнику с дымящимся железом.
Начинай, сделав знак Захару, Ратише и всем дружинникам выйти на улицу, приказал боярин, не задав еще ни одного вопроса пленнику.
Кузнец осторожно ткнул качавшегося на цепи старосту каленым железом под ребра. Металл с шипением вошел в плоть, а староста издал дикий вопль, разнесшийся по кузнице, и завертелся из стороны в сторону, словно хотел соскочить с крюка.
А теперь давай говорить, Евсей, стал серьезным боярин, давно ли с татарами стал дружить? Что они тебе обещали за помощь против князя рязанского? Много ли вас таких в лесу?
Ненавижу тебя, собака! заорал Евсей. Всех вас, рязанцев, ненавижу.
Чем же тебе так рязанцы не угодили? уточнил Евпатий.
Вы отца моего убили. До вас мы свободно в лесу жили, вольно, а теперь дань должны платить князю.
Тут уж ничего не поделать, пожал плечами боярин, на то воля князя. Все платят. А ты думал, чудак-человек, что татары с тебя дань брать не будут? Что они тебе обещали?
Но Евсей вдруг замолчал, перехватив взгляд татарина, болтавшегося на столбе напротив. Заметив это, Коловрат подал знак Кузьме, и тот повторил внушение, проведя раскаленным прутом по ребрам еще раз, но подольше. Евсей дернулся так, что чуть не вывернул себе суставы в плечах, и вновь заорал благим матом.
Иркен сказал, что если мы им поможем, то будем свободно жить! зашептал староста. Дань платить никому не будем.
А ты и поверил? усмехнулся Коловрат, бросив взгляд на татарина, который отвернулся в сторону, сжав зубы. Да они с тебя первого три шкуры драть будут, опосля того, как ты своих предашь. Они вас, дураков, используют, а потом в рабов обратят, или воевать заставят дальше с такими же русичами, как вы. И закончится твоя вольная жизнь. Вспоминать еще будешь, как при князе жил. Небо с овчинку покажется.
Евпатий сделал пару шагов в задумчивости возле дыбы и вернулся на прежнее место, словно соображая что-то.
А друга твоего степного, значит, Иркен, зовут? Хорошо. А как он с тобой разговаривал? Ты по-татарски говорить в лесах научился или он по-нашенски знает?
Он по-нашенски говорит, выдавил из себя староста, на ребрах которого уже запеклась кровь. Мне до встречи с ним было незачем их разговор понимать. Он сам к нам пробрался и завел разговор о свободе от князя рязанского, которую нам хан даст, если поддержим его, когда придет.
За спиной Коловрата на соседнем столбе послышались проклятия на татарском языке. Иркен, похоже, отлично понимал, о чем беседуют боярин и его знакомец.
А вы и рады, дружков нашли, кивнул боярин, не обращая внимания на Иркена. Знал, на что давить. И когда, он сказал, придет хан?
Евсей замолчал на мгновение, но увидев движение руки боярина, которым тот подзывал кузнеца с раскаленным железом, вдруг появившемся прямо у его лица, затараторил как мог быстро.
Не знаю я, едва не захлебнулся слюной староста, намекал, что скоро. Может, в конце осени. Он всегда туману напускал, а помощи требовал много. Это вы у него спросите!!!
Спросим, довольно проговорил Евпатий, обязательно спросим. Только прежде ты мне скажи: много оружия в лесах уже закопано? Это ты и сам знать должен, ты же вроде старший в своем племени.
В нашем племени сотни на три бойцов хватит, копья, мечи, топоры. У нас с десяток деревень готовы вооружиться, когда придет час, едва не харкнул староста, места покажу. Да у соседей еще не на одну сотню наберется. А дальше по границам, может, и еще с кем договорились. Мне неведомо.
Ты смотри, какие они шустрые, удивился боярин, даже смерив уважительным взглядом Иркена. И что от тебя хотел твой друг?