Мы еще искупаемся в крови врагов, да, мам?
От ребенка, которого заставили есть вражеское сердце, ожидать нормальности было бы странно, и все же звучало это жутковато. И был рад, что очень быстро перестал все это слышать.
«Борьба за власть всегда была грязным делом, заметил Песец, уловивший мои ментальные терзания. Выскочить уже все равно не получится».
Я с ним спорить не стал, потому что был согласен. И всё же Всё же считать своим противником ребенка не мог. Пусть даже он пока вырастет, успеет накопить ко мне столько ненависти, что ее хватит на десяток человек. Расправляясь с ребенком, я чувствовал бы себя в своей системе ценностей Владиком, если не кем похуже.
Греков и его подручные к этому времени управились со своей едой и потихоньку подтаскивали с тарелок моего фантома, чтобы никто не удивлялся их наполненности. Подменил я фантом собой совершенно незаметно и сразу же сказал:
Что-то мне больше не хочется.
Понятное дело, обрадовался Греков. После звонка Павла Тимофеевича у кого угодно аппетит пропадет.
Все подскочили из-за стола, как будто торопились на пожар. Впрочем, я не был уверен, что это не он: ситуация, прямо скажем, казалась опасной и требовала разрешения как можно скорее.
Доехали мы быстро, немного притормозили на подъезде к воротам, где наблюдалось оживление: кто-то приехал на назначенную встречу, кто-то с нее уезжал, а кто-то был уверен, что стоит ему появиться без предварительного звонка и его непременно втиснут в плотное расписание.
Но пока в тесное расписание впихнули только меня. Я коротко пересказал увиденное и услышанное. Грекова временами довольно эмоционально реагировал. Как, впрочем, и Шелагин-старший. Показал я им и остаток живетьевского сердца.
Вот как чувствовал, что эти Стаминские еще устроят, проворчал Греков. Предлагал же сразу решить с ними вопрос, Павел Тимофеевич. А вы заявили, что с клятвой старшего Стаминского проблем не будет. Конечно, не будет, потому что при любой клятве он теперь станет действовать в интересах внука. Думаю, того, что тот сожрал, уже достаточно.
Евгения Павловна говорила,
что нужно съесть все, напомнил я.
Сам говорил, что на нем уже отпечаток ауры Живетьевой.
Это да, пришлось признать.
Шелагин-старший потер лоб.
Нужно всё хорошенько взвесить, чтобы не рубить сгоряча, решил он. Илья, думаю, ты имеешь право на отдых, а вот Алексей Дмитриевич пока нет.
Как я понял, меня завуалированно отстраняли от решения, что делать со Стаминскими. Ничего против я не имел, так как определенно не хотел участвовать в решении судьбы Евгении Павловны и ее сына. Что-то мне подсказывало, что она окажется незавидной.
Поэтому я направился к Таисии за Глюком и уговорил ее побыть уже с нами обоими. Следующий час мы провели все вместе в гостиной. У меня не отложилось в голове, о чем мы разговаривали, потому что подсознательно я постоянно ожидал известий о Стаминских. Но до самого ужина ни одной новости о них так и не проскочило. Шелагины меня на совещание также не приглашали.
Я испытал небольшое разочарование, потому что был уверен, что действовать начнут сразу. Даже я, с моим невеликим опытом, понимал: стоит обнаружиться пропаже сердца, как Евгения Павловна исчезнет из нашей досягаемости, к гадалке не ходи.
В столовую мы с Таисией вошли первыми, почти сразу к нам присоединились Шелагины и Греков, а вот княгиня Беспалова появилась с опозданием и была чрезвычайно взбудоражена.
Какая все-таки тварь! экспрессивно бросила она.
Вы о ком, Калерия Кирилловна? равнодушно уточнил Шелагин-старший. Какой-то поставщик отказывает в скидке?
Она застыла, удивленно раскрыв рот.
Как, вы не в курсе? Вся столица стоит на ушах.
Простите, Калерия Кирилловна, мы были очень заняты всё это время, устало улыбнулся Шелагин-старший. Проблемы, знаете ли, лезут одна за одной.
Но это же касается в первую очередь вас.
Быть может, тогда вы перестанете говорить загадками и поясните, что случилось.
Она неожиданно всхлипнула.
Ваш дворец, его больше нет, с трагическими завываниями сообщила Беспалова.
Шелагин-старший недоуменно огляделся.
Простите, Калерия Кирилловна, но это я бы точно заметил. Он на месте, и ничего с ним не случилось.
Да разве я про этот? Я про тот, что в центре Дальграда. Эта мерзавка его взорвала, чтобы он вам не достался. Что же теперь делать? Церемония была запланирована в определенном зале. Куда теперь ее переносить?
Она опять горестно всхлипнула.
Не переживайте, Калерия Кирилловна. Восстановим, да еще и за счет Стаминских.
Восстановите? Она нервно хихикнула. Там сейчас воронка. Эта тварь использовала такую же бомбу, как и пытавшаяся уничтожить нас Живетьева. Из одного источника взяла. Жаль только, больше не спросишь, откуда именно.
За это тоже ответит. Никому не позволено использовать такую магию в центре столицы.
Не с кого спрашивать. Эта безголовая дурочка что-то перепутала и взлетела на воздух вместе с дворцом и собственным папашей, которого вызвала. Так что князя Стаминского теперь тоже нет.
О князе Стаминском говорить не приходится. Он умер не князем, задумчиво сказал Шелагин-старший. А ребенок? Сын Евгении Павловны?