- Привет, - Жан, как это обычно бывает, влез ко мне в окно.
Я тогда сидела в гордом одиночестве и гостей не ждала. Лишь кивнула в приветствии, всё ещё трудясь над вышивкой. Птичка выходила кривой, но я не расстраивалась.
- Не чувствуешь никаких изменений?
- Ты о чём? - опешила я.
- Ну, голова болит, в сон клонит, может, даже пучит?
- Ты в своём уме?
- Я да. Это ты сделку с демоном заключила, - Жан обиженно встряхнул нечёсаной головой.
- Предсмертных потуг не замечала.
- Это хорошо, - он как-то даже в плечах расправился и слез с подоконника в комнату.
- Слушай, - вспомнила я утренние размышления. - А ты об этой сделке никому не говорил?
Я отложила вышивку и наклонилась над разлёгшимся на моей кровати Жаном. Угрожающе сдвинула брови к переносице.
- Ты меня за кого принимаешь? - он в ответ привстал на локтях, да так быстро, что мы ударились лбами. - Я своих не сдаю!
- Вот и чудненько. А теперь иди. Мне вышивать надо.
- Какая важная стала! - раздул Жан и без того широкие ноздри. - Не вышивать надо, а к завтрашнему экзамену готовиться!
И это он говорит? Зашвырнула бы в него книжкой, да уже в окно улизнуть успел!
Экзамен истории прошёл даже хуже арифметики. Ведь на этот раз мы не сдавали листы и уходили, как на прошлом экзамене. Со сдачей листка начинались устные вопросы тет-а-тет со строгим преподавателем. Я улыбалась и порхала ресничками, как умела, но старому пердуну было мало! Он всё стучал жёлтыми ногтями по столешнице, выпытывая ответы на вопросы, которых я не знала. Отвечала, как это бывает, уверенно и в то же время тихо, потому что говорила такое, чего и сама не понимала. Престарелый профессор кивал и неопределённо мычал, отмечая что-то в моём личном деле.
Вечером я помогала Аргусу убираться в сарайчике. Братик решил избавиться от старых своих изобретений. Ни одно из них нельзя было даже с натяжкой назвать удачным, как и найти среди них работающее. Тоскливо Аргус перебирал в руках металлические приборы и по одному закидывал в холщовый мешок. Я послушно держала мешок раскрытым и наблюдала за раздвоенностью брата. С одной стороны, он хотел расчистить место в сарае для чего-то нового, с другой - не желал расставаться со старым. Или с воспоминаниями, связанными с этим барахлом.
- Помнишь его? - спросил меня Аргус, держа в руках оловянного щенка с поднятой передней лапкой.
- Дункан! - обрадовалась я. - Мне всегда казалось, что мама его выкинула.
- Нет. Она хотела, но я сумел спасти бедолагу.
Я улыбнулась, и Аргус улыбнулся в ответ. Дункан - его первая работающая выдумка. Впрочем, щенок не всегда вёл себя так, как был должен. В металлическом теле щенка хранились пойманные Аргусом короеды. Эти существа, заключённые специальными печатями, дарили жизнь игрушке, но инстинкты порой брали своё. Дункан не раз пытался прогрызть ножки стульев, а один раз даже вгрызся в новый комод. Это оказалось последней каплей маминого терпения. Она грозилась выбросить щенка, и только сейчас Дункан полетел в мусорный мешок. Её желание исполнилось.
- Как экзамены? - вывел меня из воспоминаний заботливый голос братика.
- Осталось правописание.
- Я знаю. Их последовательность никогда не менялась,
- заверил Аргус. - Не волнуешься?
Я отрицательно мотнула головой. Да, занятия с Жаном помогли понять как мало мы оба знаем.
- Думаю, минимальный балл я наберу, - заверила брата.
- Минимальный? Это слишком мало.
- Для поступления достаточно? Значит, достаточно!
Аргус добродушно рассмеялся.
- Если поступишь, подарю тебе амулет здоровья.
- Ты его сам сделаешь? - поинтересовалась с опаской.
- Нет. Такой предмет идёт в одно время с уроком астрологии. Я не желал пропускать его!
Я облегчённо выдохнула. Никогда нельзя быть точно уверенной в том, станут ли изделия брата работать, и что они работают, как и задумано их создателем! Зато получить амулет здоровья не будет лишним!
- Сдаём работы, - произнесла строгая учительница.
Возможно, единственная женщина в составе преподавателей. С другой стороны, что мешало им набирать простых людей на должности с алхимией не связанные?
Я огляделась по сторонам. В душной аудитории почти никого не осталось. Жан уверенно поднялся со своего места и положил лист на преподавательский стол. Я тоже поднялась со своего места, глянула на записи. Мой лист весь измазан чернилами, почерк скачет и меняет наклоны, большая часть слов множество раз перечёркнута и переписана, как и знаки препинания. Я могу сколько угодно уверять всех в собственной уверенности, но стоит Аргусу или Жану взглянуть на этот лист, как они сразу поймут истинную силу моего волнения.
- Прости! - воскликнул юноша и поправил круглые очки на носу.
Он, вероятно, тоже глядел на собственный лист, когда шёл по узкому коридорчику между партами и столкнулся со мной. Я ответила, что всё в порядке и быстрее направилась сдать выполненную работу. Если её можно назвать таковой.
На улице меня встретил Жан. По лбу его стекал пот, но не от волнения за экзамен.
- Как себя чувствуешь? - в который раз поинтересовался друг.
Поборов желание ударить Костроуна по ушам, лишь закусила нижнюю губу.