- У меня нет выбора, Жан. Я стану.
- Сумасшедшая, - ещё тише проговорил Жан, но я услышала.
- Сколько нам учиться?
- Четыре года, - бормотал Жан, - если поступим.
- Поступим, - отрезала я.
- Или ты умрёшь, - он совсем поник.
- Не мели чепуху! Жан, у нас четыре года впереди. Ты понимаешь? - я наблюдала, как мой друг рассеянно пожимает плечами. - За четыре года столько всего может произойти! И знаешь что? За четыре года можно даже найти способ избавиться от договора, не выполняя его!
- Ничего у нас не получится.
- Не желаю слышать, - постаралась выглядеть грозной. - Увидимся на экзамене. Давай!
- Давай, - ответил мне Жан голосом, переполненным грусти.
Я не обернулась на беседку, в которой остался Жан, и уверенно протопала к калитке. Ближе к дому от моей уверенности не осталось ни следа. Вот это я ввязалась в авантюру! И кто за язык тянул? Вот расскажу Аргусу, тот ахнет!
Я споткнулась на ровном месте и больно дёрнула себя за косу, отвлекая от глупых мыслей. Как же я ему такое расскажу? И перед глазами встала картина разозлившегося папы, потирающего усы и кричащего, что я вовсе не его дочь! Следом представился Жан, которого метлой гонит его отец. Так мы и остаёмся на улице. Само собой, никто из нас не поступает, а следующим днём я умираю на руках лучшего друга. И он долго плачет по мне и хоронит под тонкой берёзкой вдали от города. Тадеус смеётся.
- М-м да, о таком рассказывать явно никому не стоит, - вновь приуныла я.
«Но ведь он плакал?» - прозвучал в голове не высказанный мной же вопрос. Тадеус лежал на полу подвала и плакал, когда я только спустилась. Ну, во всяком случае, глаза его были мокры. И я вновь запнулась, пожалев белого демона. Я точно знала, что он мой с Жаном ровесник. Вот как бы я себя вела, если б меня отняли от семьи и заперли в тёмном подвале?
Так и дошла до дома, погружённая в мысли о Тадеусе. Поужинала наедине с собой и выбралась на крышу. Там я сидела до утра.
На ногах менее гнущихся, чем после поцелуя белого демона, я дошла до высшей школы алхимии и встретилась возле ворот с Жаном, больше походящим на зомби, чем на живого человека.
- Не выспалась? - отчего-то спросил он, а не я.
- Да как-то ложиться не довелось.
- И мне, - Жан зевнул, не утруждая себя прикрыть разинутый рот ладонью. - Вперёд. И знай, я всегда буду тебя помнить, Альва.
С этим утверждением Жан обнял меня и сжал так сильно, как сжимают горюющие жёны, провожая мужей на фронт. Вот тебе раз! Не собираюсь я проваливать вступительные. Зря, что ли, мы вчера полдня на подготовку убили? Что мы там проходили?
Перед внутренним взором промелькнул задымившийся подвал, стонущий демон, целующий демон. Очень крепко целующий. Я даже похлопала себя по щекам, чтобы прогнать воспоминания. А по истории-то что было? Так, ла антиква, а ну брысь из моих мыслей! И геометрия тоже! И Тадеус...
Боги всемогущие! Я погибла. Ну, ещё, конечно, живая, но после экзаменов точно умру.
- Слушай, - вернул меня Жан к реальности. - Сегодня арифметика. История завтра. Правописание послезавтра. И результаты огласят все в один день. На четвёртый, - добавил повеселевший Жан. - Четыре дня!
- «Четыре дня» чего? - нервно выдала я.
- Ты будешь жить! - ещё веселее воскликнул Жан.
- Притормози, - постаралась осадить его. - Я не собираюсь умирать. Только поступать, как и раньше, до встречи с Тадеусом. Или ты и тогда в меня не верил? - вдруг осознала я.
Жан сконфуженно что-то промямлил и опустил виноватый взгляд. Вот это лучший друг!
- Жан! - прикрикнула слишком резко. - Ах ты! Запомни, я стану лучшим алхимиком! - «и Тадеуса выпущу», чуть не продолжила во весь голос, но вовремя себя остановила.
- Хорошо, - ответил провинившимся голосом Жан. - Я в тебя верю.
То-то же! Хлопнула его по плечу, и вместе мы направились на первый экзамен.
После арифметики я вернулась домой, и придумала самый лучший способ отвлечься от навалившейся в один день ответственности. Я решила провести самый обычный для меня вечер! Сандра улеглась на плотный ковёр и раскрыла еженедельную газету. Бабушка села в своё кресло и принялась вязать очередную
салфетку. Я присела возле них и взяла в руки канву в пяльцах, в другую иглу с яркой нитью и принялась вышивать птичку. Вышивку я никогда не любила, но вынуждена признать, что она меня успокаивает.
- В связи с открытием ВША для студенток, количество желающих поступить увеличилось в полтора раза, - донёсся голос Сандры. - Девушек совсем немного, однако, их количество превысило ожидаемое. Признался нашей редакции Башир Дахи. Вот это имя! Бабушка, ты слышала?
- Слышала, Сандра. Читай дальше.
- Во ВША не открывают точное число абитуриентов, как и держат под секретом количество девушек.
- Ишь ты! Под секретом? Да понятно всё, - бабушка оторвалась от спиц. - Вот насколько больше стало желающих, столько и девушек. И ты, Альва, туда же! Зачем?
- Хочу, - твёрдо ответила я бабушке.
- Хочет! Девушка в твоём возрасте должна хотеть семью, а не учёбу.
- Ничего я не должна, - буркнула в ответ, стараясь, чтобы бабушка не расслышала.
- Неужели ты больше ничего не хочешь?
«Хочу лучше понять Тадеуса», - подумалось мне, но не стану же этого вслух говорить? Я притворилась, что слишком сосредоточена на вышивке и не ответила. Вот с каких это пор её стало интересовать, чего я хочу? Как раньше было? «Держи, Альва, это канва! Вышивай», или «Вот это называется клавесин, играй. Не играй! Руки у тебя будто из... не откуда надо растут», «Пой. Стой! Альва, не пой. В кого же ты такая уродилась, горе наше? Держи канву. Вышивай». И я вышивала.