Забирайте снаряжение, подгонял он соратников, и становитесь друг за другом
Может, сначала отдохнем? попытался остановить учителя Зиверс.
Там будем отдыхать, буркнул старик, не принимая всерьез предложение Вольфрама. Повторяю, идем друг за другом! Шаг в шаг Давайте, на всякий случай, привяжемся, друг к другу веревкой, вдруг предложил он. Пойдем в единой спайке, чтобы нас не разбросало. Лучше держаться вместе!
Возражений со стороны Виллигута и Зиверса не последовало. Наконец обвязанная прочным нейлоновым шнуром троица переступила границу рукотворного лабиринта. На этот раз во главе маленькой колонны семенил профессор. В руках он сжимал небольшой бубен из хорошо выделанной кожи, на котором выбивал замысловатую дробь.
Слушайте ритм! предупредил он. Старайтесь слиться с ним, дышите, шагайте, живите в этом ритме!
Старик вел колонну в бессмысленном на первый взгляд нагромождении камней лишь одному ему известной дорогой. Они колесили по поляне вот уже несколько минут, но ничего примечательного не происходило. Неожиданно профессор заложил крутой вираж, и троица оказалась возле груды мертвецов, сложенных в центре поляны.
Трупы светятся! Виллигут, замыкающий цепочку, слегка толкнул в спину Зиверса, привлекая его внимание к необычному феномену.
Неподвижные тела выглядели действительно странно, признал Зиверс. Бледные прежде лица мертвецов позеленели и едва заметно мерцали. От пирамиды тел в воздух поднималась изумрудная дымка, постепенно накрывающая поляну. Многочисленные деревья окружающего леса смазались
и потеряли четкость, словно изображение в расстроенной линзе фотообъектива. Вскоре они совсем исчезли, а маленький отряд старого профессора двигался в густом изумрудном тумане, который поглотил даже звуки. Лишь нервная дробь бубна продолжала звучать в головах путешественников. Туман уплотнился настолько, что стал сковывать движения людей. Путешественники двигались, словно в густом киселе, каждый шаг давался им труднее, чем предыдущий. Зиверс чувствовал, что его силы стремительно тают, во рту ощущался солоноватый привкус крови. Голову сжало тисками, а в глазах потемнело. Он сбился с ритма и оступился, споткнувшись об камень лабиринта. Последнее, что он почувствовал, прежде чем потерял сознание как сдирает кожу на его лице грубая ткань рюкзака Виллигута.
Глава 5
Дальний Восток.
Россия. Тереховское Охотоведническое
Хозяйство.
Мерзкие исчадия преисподней рвали на части его безвольное тело, а он был не в силах даже пошевелить руками. Он мог лишь кричать, зная заранее, что никто не придет ему на помощь. Твари тоже это знали и не спешили, упиваясь безнаказанностью. Размазывая темную тягучую кровь Вольфа по своим бледным, обезображенным смертью лицам, они довольно урчали. Одна из тварей ухватила когтистой лапой руку егеря, приподняла её повыше и с хрустом принялась отгрызать пальцы. Пес закричал, забился в истерике никогда еще он не испытывал такого животного ужаса, даже когда попал в плен к виртуозам в области пыток китайцам.
Мы пожрем твое теплое тело, Пес! урчали твари, сдирая с него кожу. Мы поглотим твою душу, Вольф! Вольф Вольф Вольфыч! Вольфыч, мать твою! Да очнись же ты, наконец!
От полновесной пощечины голова Вольфа дернулась, и он выпал из кошмарного сна. Раскрыв глаза, Вольф увидел занесенную для повторной пощечины здоровую Пашину ладонь и резко вскинул вверх левую руку, блокируя удар. Правой рукой егерь инстинктивно саданул бугая под дых. Паша охнул и сложился пополам, уткнувшись посеревшим лицом Вольфу в живот.
Ты чего хватая ртом воздух, прошипел Паша, сдурел?
Пес небрежным движением оттолкнул бугая в сторону и уселся на лежанке.
Какого хрена?! выругался он, заметив багровый солнечный диск, готовый вот-вот скрыться за горизонтом. Сколько же я спал? Ты как? Вольф повернулся к Паше. Не сильно я тебя?
Бывало и хуже, философски ответил Паша, потирая ушибленное место. Ты чего с цепи сорвался?
Сон плохой. Кошмар, Вольф внутренне содрогнулся, вспоминая, как хрустели костяшки пальцев под острыми зубами твари. Паша, объясни мне, что происходит? Как мы могли проспать до самого вечера?
Вольфыч, я сам ничего не понимаю! Едрен батон, как же чердак трещит, пожаловался Паша, словно «паленой» водки вчера обожрался! А ведь пили только фирменную конину Я минут двадцать назад проснулся! Башка не варит! Коньячку стопку принял слегка полегчало. Огляделся, а в домике кроме нас с шефом нет никого! Петра Семеныча тряхнул а он даже ухом не ведет. Я, было, подумал, что он кони двинул. Нет, дышит! Я тогда к окошку а на дворе-то уже вечереет! Тут ты заорал, словно тебя на куски режут! Я на улицу Ты орешь благим матом, а не просыпаешься! Пришлось мне тебя того, реанимировать. Ты уж не серчай перетрухал я!
Да ладно! отмахнулся Вольф, хотя отбитые щеки до сих пор пылали. Видимо дело не обошлось одной пощечиной, а рука у Паши оказалась тяжелой.
Вольф потер пальцами виски, и терзавшая его головная боль слегка притихла.
И где, черт возьми, наши иностранцы?
Джип здесь.
Это и я вижу, а сами-то они где?
А это что такое? Вольф обнаружил на предплечье среди многочисленных укусов мошкары болезненную припухшую ранку. На комариный укус не похоже, на чирей тоже.