Глянула мне через плечо, и вдруг удивленно ахнула, переводя взгляд с портрета на меня.
Так это же... Так это что же... Да как же... Как же так то?!
Мама, мне нужно поговорить с Люсиндой... Желательно без твоего присутствия...
В голосе Хаски был сплошной лед. Старушку сдуло из комнаты в момент, как будто ее и не было.
Я же, глянув на портрет, усмехнулась. Ну конечно!
Все, прыщавый! Теперьто ты точно у меня в черном списке!
Глава 14
Прошу извинить мою мать. Она не всегда... не всегда ведет себя так.
Как? приподняла я бровь. Помоему, онато как раз вполне себе нормальная женщина. В отличие от вас!
Заметила, как у мужчины дернулся уголок рта. Он подошел ближе, заставляя меня попятиться к окну. Его глаза просто метали молнии. Хотя, мой взгляд сейчас, наверное, был не лучше.
И чем же это я ненормален, Люсинда? он сказал это тихо, но мне показалось, что прорычал. Тем, что наболтал идиоту Смитти про себя небылиц, а он все слил в городские газеты? Или, может быть, виновен в том, что вы не удосужились посмотреть, когда обратный диражабль из Дижонса? Или в том, что в школе тебя не учили вежливости?! Моя мама весьма переживала, когда ее сын торчал перед зеркалом, пытаясь свести прыщи. Знала бы ты, как я их ненавидел... Изза маленькой девочки, которая отказалась со мной дружить изза них! А я ведь хотел... Мечтал с тобой познакомиться! Но кто я и кто великая Люсинда Блум, которая даже не вспомнила меня спустя столько лет?! А мы ведь учились в параллельных классах!
Мне хотелось ответить чтонибудь колкое, такое, чтобы Хаски замолчал и больше не смел всего этого говорить, но... Но неожиданно мне вдруг стало стыдно. Боги... Он ведь действительно страдал изза этих прыщей...
Я прикрыла глаза, вспоминая тот день. Я помнила Прыщавого из параллельного класса. И взгляды, что он на меня бросал тоже. Но я даже предположить не могла, что он и Хаски это одно лицо. Хотя бы потому, что от прыщей и следа не осталось. Да и он сильно изменился. Даже взгляд... Мимика...
В тот день я не хотела тебя обижать... тихо выдохнула я.
Понимая, что напряжение и так уже зашкалило, я отошла от окна, присела на мягкий диванчик. Дьявол сел рядом, стараясь не смотреть на меня и больше изучая мыски своих туфель.
Я был влюблен в тебя. Мне было больно... тихо сказал он.
Да послушай же... сказала я, понимая, что Хаски совсем не хочет меня слушать. Если бы ты подошел когда угодно, я бы не обидела тебя! Когда угодно, но не в тот день... Просто... Это был день смерти моих родителей. Годовщина. Я хотела съездить к ним на могилу тогда, просила, чтобы меня отвезли... Но опекуны... Они отказали мне... Помню, как дядя Сэм орал. У них никогда не было своих детей. Они хотели с корнем вырвать во мне даже память о них... Но я все равно буду их помнить. Всегда.
Кем они были? Я изучал твое дело, но не нашел о них ни слова...
Могу ли я доверять Хаски? Рассказать ту тайну, которую хранила с самого детства? С другой стороны... Даже если он и расскажет комуто, то ему все равно не поверят...
Мой отец был бастардом, братом короля, начала я. Его существование держалось в тайне, но Его Величество частенько помогал нам. Мы жили довольно хорошо, стараясь никуда особенно не высовываться. Понимали, что всем от нашего молчания будет лучше. И не хотели огласки. Все было так, пока не случилось это дурацкое
крушение поезда... Все говорили, что он сошел с рельсов. Но я помню, что слышала взрыв и видела огоньки. Это сейчас я понимаю, что это была магия. Но тогда нет. Да и что может понять маленькая напуганная девочка, когда вокруг крики, кровь и хаос? Хотя, я про взрыв и огоньки все же рассказала следователям, но они только от меня отмахнулись. А затем указом короля дело замяли.
Знаешь, я часто виню себя... Почему я тогда выжила? Почему я? А мои мама, папа и сестренка погибли?
Ты поэтому пошла на следователя? спросил Хаски.
Я кивнула, грустно улыбнувшись.
В юности верила, что вырасту и расследую дело о гибели своей семьи. Но, став постарше, поняла, что скорее всего случайность случайностью не была. И если король не захотел узнать результаты дела и его тогда свернул, то сейчас мне никто не даст его возобновить.
Что стало с твоими опекунами?
Я пожала плечами.
Не знаю. Мне все равно. Я их... на глаза навернулись непрошенные слезы, но я их смахнула, успокаиваясь. Я их видеть не могу. И не хочу. Как только мне исполнилось восемнадцать, я уже сняла квартиру. А потом встретила Смитти и...
Ты любишь его?
Вопрос поставил меня в тупик. Хотя... Я знала на него ответ. Отчегото я понимала, что если скажу Хаски правду, то он не станет меня ругать. Скорее усмехнется или насмешливо вздернет бровь.
Нет. Не люблю. Ни капельки.
Тогда зачем?
На миг задумалась. А правда, зачем?
Я вспомнила, какой головокружительный у нас с ним был роман. Он так ухаживал, дарил цветы, водил по ресторанам. Мне было приятно, замученной бедняцкой жизнью у опекунов, вспомнить оставленное прошлое. Все это напоминало мне родителей. Жизнь с ними. Роскошь, рестораны, когда деньги можно бросать на ветер, так их много.
Потом я поняла, что довольно сильно ошибалась. На деньги не купишь счастье... Но уже было поздно. Я слишком заигралась в эту игру, и расставаться с подобной жизнью мне было сложно. Я уже была блистательной Люсиндой Блум. Той, кто я есть. Отчасти, такой меня делал Смитти Винстор, под которого я привыкла подстраиваться. А еще я хотела словно чтото доказать самой себе. Что могу прекрасно устроиться и без дяди Сэма и тети Ланси.