Никакого порядка в наступлении не было, никто не организовывал стрельбу залпами, как велел устав, пулемётчики не прикрывали пехоту толпа просто валила к нарядному праздничному дворцу, беспорядочно паля куда придётся.
Атакующие появились с противоположного края пруда, от оранжерей, они накатывались со всех сторон, тёмное людское море; со стороны Шпалерной раздавалась сильная стрельба, но непонятно было, то ли это отбиваются защитники дворца, то ли огонь ведут наступающие.
Кто-то, пригибаясь, бросился наутёк из боковых дверей дворца по ним не стреляли.
С громовым «ура!» били прикладами остатки стёкол, выламывали огромные рамы. Перепрыгивали через мешки, сплошным потоком, словно прорвавшая плотину река, врываясь в знаменитый зал заседаний.
Посреди него растерянно толпились, поспешно подняв руки, десятка полтора хорошо одетых господ в элегантных костюмах.
Сдаёмся! Мы сдаёмся! поспешил выкрикнуть один из них.
Прекратим это бессмысленное кровопролитие!
Из противоположных дверей вывалилась целая толпа вооружённых людей, в самом центре которой, возбуждённо подпрыгивая, отмахивая левой рукой, словно отбивая ритм, быстро шёл, почти бежал, к столпившимся в центре зала «министрам-капиталистам» невысокий лысый человечек, в костюме с жилеткой, в начищенных туфлях ни дать ни взять, какой-то присяжный поверенный средней руки.
Рядом с ним, отставая на полшага, торопился ещё один, в полувоенном френче и пенсне, с усами и острой бородой клинышком; в руке направленный на министров «маузер».
А за ними ещё один коренастый мужчина средних лет с каштановой бородой, где ещё не пробилась седина, тоже с «маузером» наготове.
Комиссар Жадов оказался рядом с Ириной Ивановной. В глаза ей он смотреть по-прежнему не решался.
Один из министров кажется, князь Львов шагнул вперёд.
Господин Ульянов!.. И господин Бронштейн!..
К вашим услугам, выскочил вперёд последний. Он весело улыбался, глаза задорно блестели.
Ггажданин пгедседатель так называемого Вгеменного собгания! Тот, кого назвали Ульяновым, засунул большие пальцы за проймы жилетки, выставил ногу вперёд прямо-таки Наполеон, принимающий капитуляцию Тулона. Настоящим мы, полномочные пгедставители Совета габочих, кгестьянских и солдатских депутатов, объявляем ваше «собгание» низложенным!
Рев сотен глоток, выстрелы в потолок, отчего Ирина Ивановна едва не оглохла.
«Люгер» в её руке начал медленно подниматься.
Очень медленно, но неуклонно.
Людское море сдвинулось вокруг горстки министров, грозя вот-вот захлестнуть.
Мы уступаем грубой силе, с достоинством сказал Львов. Но знайте, узурпация власти
Об этом вы сможете порассуждать в казематах Петропавловки, вновь выскочил вперёд тот, в пенсне и с бородой клинышком, кого назвали Бронштейном. До суда. До справедливого суда трудового народа!
Товагищ
Лев! поморщился Ульянов.
Да-да, прости, Старик, ухмыльнулся «товарищ Лев». Продолжай, просим.
Кхм. Так вот. Вгеменное собгание низложено. Его министгы агестованы до суда. Вся власть пегеходит к Петгосовету
У вас ничего не получится! перебил кто-то из министров посмелее. Россия не допустит Москва и Нижний, Кубань и Дон
В Москве пгямо сейчас наши товагищи занимают все важнейшие позиции, перебил Ульянов. Перебил громко, так, чтобы слышали все. Кгемль уже наш, по последним телеггафным известиям. Геволюционные части овладевают всем железнодогожным путем от Петегбугга до дгевней столицы. Немецкие добговольцы, такие же габочие и кгестьяне, одетые в солдатские шинели, не пготиводействуют бгатьям по классу, пгоявляя пголетагскую сознательность!
Немцы изменили выдохнул кто-то из министров.
Ирину Ивановну толкнули, к тому же перед Ульяновым, Бронштейном и Благоевым вдруг выдвинулось кольцо людей, зорко очень зорко озиравшихся по сторонам. А к ней вдруг обернулся комиссар Жадов и ни с того ни с сего вдруг схватил за руку.
Сим пговозглашается Госсийская Советская Федегативная Социалистическая Геспублика! Великая геволюция, о котогой так долго говогили мы, большевики, свегшилась! торжественно закончил Ульянов. Уга, товагищи!
И весь зал дружно грянул «ура».
Кольцо людей совершенно закрыло троицу, возглавлявшую Петросовет. К министрам подступил конвой, их повели к выходу.
Ирина Ивановна тяжело села прямо там, где стояла.
Ты что, ты что?! яростно зашипел комиссар, вдруг перейдя на «ты». Нельзя в этих кровососов стрелять! Их судить надо, «министров» этих!
Д-да с явным усилием отозвалась Ирина Ивановна. Вы правы, товарищ Михаил «временных» должен судить трудовой народ
Комиссар явно хотел сказать что-то ещё; но тут министров наконец вывели, Ульянов поднял руку.
Тепегь, товагищи, пегед нами встают совегшенно новые задачи. Нельзя тегять ни минуты, пока контггеволюция, котогая, подобно гидге, непгеменно попытается поднять свою гнусную голову, гастегяна и бездействует. Ваши командигы под гуководством товагища Благоева, главы Военно-геволюционного подкомитета Петгосовета, газъяснят вам по текущему моменту. Идёмте, Лев, надо закончить с воззванием и пегвыми декгетами
Они повернулись, по-прежнему окружённые плотным кольцом внимательных, молчаливых, насторожённых людей, не кричавших «ура» и не потрясавших оружием.