- Послушай, - доктор коснулся моих пальцев почти невесомым движением, - и я, и Карла, и Пабло - мы верим, что ты этого не делала. Ты держись, а мы обязательно тебе поможем.
Я кивнула, судорожно вздохнув. Мне так хотелось спросить Марио об Алехандро. Наверняка он что-то знал или слышал о нем.
- Как там Карла? - спросила я вместо этого, - у вас всё хорошо?
Доктор покраснел, как мальчишка, и заулыбался впервые с той минуты, как появился здесь. Видимо, моя подруга достучалась до неприступного сердца нашего эскулапа.
- Всё очень хорошо, очень, - Марио изо всех сил старался не сиять сильно. - Только переживаем за тебя, ждем возвращения.
- Вы упомянули, что Паблиньо занимается адвокатом. Разве мне не положен какой-нибудь государственный защитник?
Марио как-то странно на меня посмотрел и принялся объяснять:
- Здесь трудно найти адвоката, нужно было ехать в адвокатскую контору в соседний город. И то она там небольшая. Вот он туда и направился сейчас попробовать кого-нибудь нанять. Сразу мы не смогли
Я поняла, о чем речь: они
собирали деньги. Богатеев среди нас не было, сочувствующих мне в деревне, очевидно, тоже. Стиснув зубы, я постаралась не зацикливаться на этом моменте. Не отказываться же от помощи друзей, в самом деле. Не время включать гордость. Потом всё им верну.
- Доктор Перес - заторопилась я, вспомнив важное.
- Зови меня просто Марио и на ты, Габи.
- У меня дома отложено немного денег на открытие трактира, пусть Карла сходит, возьмёт. В моей комнате, - и я объяснила, где найти.
- Она очень хотела повидать тебя, и мы собирались вместе приехать, как только решится дело с адвокатом. Но мне сообщили, что пришли посылки с медикаментами для больницы, и всё равно нужно было сюда ехать получать их. Вот мы и решили, что сейчас уж один поеду. А Карла в больнице дежурит.
Мне было так приятно видеть, что маленькие добрые глазки доктора нашего Переса, загораются теплым счастливым светом, при упоминании моей подруги. Хоть чему-то можно порадоваться.
- Мне пора, Габи, - заторопился доктор, - ах, да, чуть не забыл. Прихватил, что было, уж прости.
И он вытащил из кармана три небольшие книжечки - Sólo para mujeres (Только для женщин), Mamá (Мама) и El reino de Dios (Королевство Бога) одного автора - Грегорио Мартинеса Сьерра, напечатанные на плохонькой желтоватой бумаге.
- Кто-то из пациентов оставил, я и подумал: вдруг тебе станет скучно, и ты захочешь- он окончательно смутился.
- Спасибо огромное, Марио! - с чувством поблагодарила я. - То, что нужно.
Раздался покашливание: карабинер напомнил о своём присутствии. Я начисто забыла о нем.
- Прошу прощения, доктор Перес, но литературу передавать нельзя, она может оказаться запрещенной, - произнес он важно.
- Вы можете посмотреть, офицер, - вежливо протянул ему книжечки Марио, явно польстив солдату в звании. Тот растерянно взял их в руки, повертел, как мартышка очки и вернул обратно.
- Всё в порядке, - как-то неуверенно сказал он и отвернулся. По-моему, он не умел читать.
Глаза доктора смеялись, когда он отдавал мне книги: кажется, он тоже разгадал растерянность карабинера.
После ухода Марио, я некоторое время сидела на своей лавке, боясь расплескать чувство теплоты и защищенности, которое оставил после себя этот милый человек. А потом все-таки взялась за уборку.
Охранник хмыкал, наблюдая за мной. А потом принес железную щетку и кусок хозяйственного мыла, пахнущего дёгтем.
Я от души натирала все поверхности: стол, лавку, подоконник, решетки. Вымыла несколько раз каменный пол.
В камере стало гораздо легче дышать, запах мыла олицетворял собой запах чистоты.
Постелив на стол свою косынку для пущего уюта, пожалела, что нельзя поставить в кружке хоть несколько цветочков. Посетовав об этом вслух, я сподвигла карабинера, который уже с нескрываемым удовольствием смотрел за моими хозяйственными хлопотами, сбегать во двор и принести веточки розовой мальвы и кувшин для них. Рядом я положила книжечки Сьерра и залюбовалась натюрмортом.
У решетчатой двери моей камеры словно невзначай оказался бульдог-комиссар. Наверное, ему доложили о затеянной мной генеральной уборке, и он пришел полюбопытствовать.
Не зная, как реагировать, он покачался на носках, похмыкал то ли удивленно, то ли одобрительно.
- Вы уж прямо как будто надолго, сеньорита, - с любезным смешком произнес он. В прошлый раз его тон был значительно холоднее.
- Да, знаете ли, комиссар, раз уж я здесь оказалась, хоть надолго, хоть нет, хочется чистоты и уюта.
- Мда, что ж Надо признать, что ваши усилия не прошли даром. Попрошу жену, чтобы собрала вам что-нибудь эдакое Может, захотите занавесочку или покрывало? Вы у нас барышня изящная.
Комиссар проявлял просто чудеса эквилибристики и переобувания в воздухе. Было непонятно, что этому предшествовало: мои слова, высказанные ему после допроса или какие-то другие обстоятельства.
Впрочем, тут же это и прояснилось.
- Да, кстати, - небрежно сказал бульдог, словно только что вспомнил. - Сеньор Алехандро Гонсалес высказал желание побеседовать с вами. Он приедет завтра или послезавтра. Так я скажу супруге, чтобы собрала вам штучек ваших женских? Я сам в них ничего не понимаю.