Меня даже затрясло от возмущения и беспомощности.
-Я не имею никакого отношения к этомупроисшествию, комиссар, - к глазам подступали слёзы, но я изо всех сил сдерживалась, - я могу объяснить всё, что вы перечислили, кроме исчезновения сеньора Гонсалеса. И свидетели моим словам найдутся. Выслушайте меня беспристрастно, прошу вас! Не на этом ли построены принципы правосудия?!
Мой несколько высокопарный призыв пришелся комиссару по вкусу. Он приосанился и величаво кивнул:
-Хорошо, сеньорита Ловейра. Слушаю вас внимательно.
Я сосредоточилась. То, что будет сказано мной сейчас - очень важно. Нужно было отбросить волнение.
-Комиссар, первое - зачем я приходила к сеньору Гонсалесу. Мой отец должен был денег ему. Недавно он погиб и мне пришлось разбираться с этим. Я пришла к сеньору Гонсалесу попросить отсрочки, только и всего. При этом у него возникли какие-то грязные мысли на мой счет и я всего лишьну да, пригрозила, что голову ему откушу, но только если он будет протягивать ко мне руки- черт, получалось как-то не очень складно.
Комиссар, впрочем, сидел, не высказывая никаких эмоций. Изображал Фемиду.
-Но я не собиралась причинять ему физического вреда, просто выпалила от страха, понимаете?
Комиссар покивал.
-Физического, стало быть не собирались. А какой собирались? - спросил он меня как бы невзначай.
Черт. Черт! Да почему всё истолковывается не так?
-Никакого не собиралась! Просто вернуть долг, не лишившись при этом своей земли, которая была в залоге у сеньора Гонсалеса.
-Стало быть, сеньорита, в случае смерти сеньора вы освобождались от огромного долга и кучи проблем. Заодно и жирный кусок себе возвращали. Всё легко и просто.
Я вскинула голову и невольно сжала кулаки. Узнаю, кто меня так подставил - заставлю плакать, клянусь.
-Да, комиссар, получается так. Но тем не менее, я не пыталась убить Гонсалеса, я работала, чтобы собрать деньги и отдать ему, - голос мой звучал отчаянно, я ощущала вкус этого отчаяния у себя во рту - кислый такой, медный.
-Убить не пытались, всего лишь кувшин о его голову разбили. Он жаловался людям. При этом, заметьте, был милостив и учитывая старую дружбу с вашим отцом, не стал заявлять на вас.
Я подумала, что у меня сейчас
от бессильной ярости взорвется голова. Просто разлетится на мелкие кусочки. Тем временем он продолжал.
-Что вы делали каждое утро у дома достопочтенного сеньора? - комиссар взял из табакерки кусочек прессованного вонючего табака и принялся жевать его, распространяя вокруг себя дивное амбрэ.
-Приносила еду сеньоре Мадуро. Помогала ей. Она была единственной прислугой у Гонсалеса и ей нелегко приходилось. - Я отвечала, понимая, что и это будет истолковано превратно. И не ошиблась.
-То есть, подбирались к нему поближе, служанку в сообщники, понятно. Надо узнать, не жаловался ли сеньор Гонсалес на недомогание, а то, может, вы его и отравить пытались, - комиссар флегматично сделал у себя пометку на клочке бумаги.
Я хотела возмутиться снова, но почувствовала, что это просто бесполезно. Сотрясание воздуха.
-Комиссар, я просто хочу сказать, что не имею отношения к этому делу. Меня просто подставили, подтасовав факты. Всё говорит против меня, я понимаю. У меня только одна просьба - дайте мне поговорить с Алехандро Гонсалесом. Он хорошо меня знает и
Комиссар не дал мне закончить.
-Если сеньор Алехандро пожелает - мы позволим ему поговорить с вами, сеньорита. Думаю, на сегодня достаточно. Серхио! - окликнул он. В кабинет заглянул тот же кудрявенький молодой карабинер, - проводи сеньориту.
У двери я обернулась.
-Послушайте, комиссар. Сейчас вы смотрите на меня, как на дочь бедного рыбака, которую можно обвинить в преступлении, не разбираясь особо. В угоду пропавшему богатому негодяю. Но подумайте хотя бы на десять ходов вперёд: может статься, что правда восторжествует, настоящий виновный будет найден и вам придется меня отпустить. А дальше будет вот что - я разберусь с долгом, останусь владелицей половины побережья. Знатной сеньорой. И буду на вас в большой обиде. Всего доброго. - с этими словами я шагнула за дверь и пошла по коридору, гордая такая, независимая. Что значит самовнушение. Надеюсь, на комиссара тоже подействовало.
Парнишка-конвоир шагал рядом со мной навытяжку - он уж точно был под впечатлением.
У дверей камеры я схватила его за руку и, дернув к себе, зашептала на ухо:
-Принеси мне карандаш и бумагу! Поможешь мне - отблагодарю. Хорошо?
Бедняга Серхио испуганно закивал. В его глазах я уже была знатной сеньорой. А через десять минут у меня уже было пару листиков и огрызок карандаша.
У меня было много слов для Алехандро. Но сейчас все они казались какими-то унизительными оправданиями. Почему я должна оправдываться в том, чего не совершала? И почему он сам до сих пор не здесь?
Впрочем, второе было объяснимо - у него пропал отец и сам Алехандро, скорее всего, принимает участие в поисках. В общем, я решила ему не писать. А вместо этого написала несколько строчек Карле. Конечно, я не просила её приехать в такую даль. Но было бы здорово, конечно, увидеть родное лицо.
Передав записку Серхио, я получила от него заверения, что письмо будет доставлено сегодня же, потому что он из нашей же деревни и вечером после смены направится сразу домой.