— Нам придется работать еще не меньше пятнадцати лет, — говорил Джек, подсчитывая проценты. — Мы должны откладывать каждый год по триста долларов, а пока за четыре года накопили двести пятьдесят. Кроме того, мы не учитывали при составлении плана, что земля дорожает.
— Дальше пойдет быстрее, — успокаивал его Чарли. — Не забудь о сложных процентах. Ручаюсь тебе, что ферма у нас будет через восемь лет.
— Хорошо. Подождем восемь лет.
Теперь они экономили на всем: на жилье и на еде. Поэтому во время путешествий на север им приходилось ночевать под открытым небом. Их поливал дождь, а иногда, просыпаясь, они оказывались под простыней снега. Они грели друг друга, а утром Чарли шептал Джеку на ухо:
— Ничего, что холодно, Джек. У нас на ферме будет высокий камин из дикого камня. И прекрасные шерстяные одеяла. Тогда мы будем спать как следует.
— Я это знаю лучше тебя, — отвечал Джек. — Но сегодня ночью мне снилось, что я улегся спать в леднике. Сколько, однако, у нас там стояло кувшинов с молоком!..
И, продолжая разговор в том же духе, они забывали о холоде. Ведь каждый из них знал, что эта ночь под снегом превратилась в один доллар. Иными словами, момент приобретения фермы приблизился больше чем на сутки.
Джек заболел скарлатиной осенью на плантации в Вирджинии, недалеко от города Петерсбурга. Он лежал в машинном сарае. Туда перевели его с чердака, где он жил до этого вместе с другими рабочими.
Чарли ухаживал за ним, пока болезнь не приняла угрожающих форм. У Джека началась рвота, потом бред и страшная лихорадка. Был вызван доктор, который потребовал, чтобы больного немедленно перевезли в больницу. Иначе он не ручался за исход болезни.
Когда Джека положили в телегу, он соскочил с нее и хотел убежать. Но его поймали и силой уложили на солому. Чарли поехал вместе с ним. В пути Джек открыл глаза и начал слезно просить товарища повернуть лошадь обратно. Он клялся, что выздоровеет через три дня и будет продолжать работу на плантации. Смешно снимать деньги с текущего счета на такие пустяки, как болезнь. Но Чарли невозмутимо погонял лошадь. Разволновавшийся Джек скоро потерял сознание. Когда Джек пришел в себя, он увидел, что находится в чистой белой комнате, на прекрасной постели. Рядом с ним на табуретке сидела женщина в белой одежде.
— Сколько стоит эта комната в день? — спросил Джек прежде всего.
— Четыре доллара, мистер Осмеркинг.
— Ох…
Джек страшно застонал и закрыл глаза. Он открыл их только для того, чтобы взглядом подозвать женщину.
— Сколько времени будет продолжаться моя болезнь?
— Недель шесть.
— А сколько дней в шести неделях?
— Сорок два.
Джек закрыл глаза и до вечера не сказал больше ни слова. Он пытался перемножить в уме доллары на дни, и чудовищные цифры мелькали у него в голове. Это были сотни, тысячи, миллионы долларов. Миллионы множились и превращались в сплошной туман. За этим туманом скрывались ферма, желтые лошади, автомобили и голуби.
Ночью он открыл глаза и с огромным усилием воли произнес:
— Будьте добры перемножить четыре на сорок два. Я не могу.
— Сто шестьдесят восемь.
«Сто шестьдесят восемь» прозвучало для Джека, как смертный приговор.
Всю ночь он бредил этим числом и только под утро заснул.
Чарли, положив Джека в больницу, решил остаться в городе, так как очень беспокоился за своего друга. Его не пускали в палату, и он целыми днями сидел в приемной, стараясь поймать хоть кого-нибудь и разузнать последние новости о больном. Как-то утром сиделка сказала Джеку, что Чарли шлет ему привет. Джек разволновался. Ему казалось чистейшим безумием сидеть без дела в приемной, когда надо работать на плантации. Он упросил сиделку спуститься вниз и передать Чарли, чтобы тот отправлялся на ферму. Чарли послушался и уехал.