Несомненно, произнесла маркиза, вновь наполнив свой бокал шампанским, но ведь и Министерство внутренних дел, и хранитель печати находятся в Париже. Разве это не верховная власть?
Полностью согласен с вами. Но поймите мы стараемся не мешать друг другу и соблюдать некоторую автономию. Которую порой некоторые полицейские ревностно отстаивают именно так обстоит дело с Лемерсье.
Понятно, вздохнул Альдо. Значит, завтра мне придется явиться в полицию по его вызову. Адвоката с собой брать?
У него была такая унылая физиономия, что комиссар рассмеялся.
В этом нет необходимости. Что до «вызова», естественно, вы можете его игнорировать. Но я бы вам очень советовал пойти на встречу с Лемерсье. Выказав любезность по отношению к нему, вы, может быть, пробудите в нем желание зарыть топор войны.
Будем надеяться, что вы окажетесь правы!
Но Ланглуа ошибся: этого не случилось. Ровно в три часа Морозини вошел в очень красивое административное здание на Парижском проспекте, где размещалось полицейское управление Версаля. Он подумал, что этот особняк XVIII века должен занять почетное место наряду со Скотланд-Ярдом и другими памятниками во славу защиты прав человека в его будущей документальной книге о полицейских участках в разных странах мира. Материала у него набралось уже более чем достаточно!
Восхитительный особнячок просто восхитительный, хотя и не в самом хорошем состоянии! Полицейский в униформе доложил о приходе Морозини, и когда тот оказался в начальственном кабинете, ему пришло в голову, что делать здесь ремонт пустая трата денег. Ланглуа, облагородивший свою резиденцию благодаря великолепному ковру и расставленным повсюду цветам, превратил бы в конфетку эту комнату с высокими окнами и элегантными панелями на стенах. А тут они были оклеены мерзкими серыми обоями!
К счастью, утопающий в бумагах письменный стол, за которым усердно что-то строчил Лемерсье, не был подписан именем Ризенера, что стало для Альдо некоторым утешением. Он получил возможность свободно оглядеться, потому что хозяин кабинета, казалось, не заметил его прихода и продолжал как ни в чем не бывало работать с документами. Благоразумно подавив желание сесть на стул и закурить сигарету, Альдо с поистине римским стоицизмом застыл напротив великого человека и позволил себе раздраженно кашлянуть только через минуту. Лемерсье наконец поднял голову.
А, это вы!
Вас это удивляет? Мне кажется, вы сами назначили
Да, но я, откровенно говоря, не ждал вас
Когда мне назначают встречу, комиссар, я имею привычку являться в условленное время. Или же вы оказали мне честь забыть меня?
Любезная улыбка не могла скрыть дерзости тона, что прекрасно уловил полицейский. Его карие глаза еще больше округлились, а брови сдвинулись.
О нет! Присядьте! Я буду к вашим услугам через минуту
Это было сказано почти вежливо, и Альдо начал думать, что дело идет к примирению. Он уже был готов рискнуть и попросить разрешения закурить, но тут зазвонил телефон.
Простите! сказал Лемерсье и, отложив ручку, взял трубку.
Вдруг лицо его побагровело, и он завопил:
Что вы говорите? Где? Хорошо, еду! Трубка жалобно пискнула, когда ее с размаху шмякнули на место. Альдо встал.
Какие-то затруднения? Я могу зайти позже или в другой день? вкрадчиво произнес он.
Ему показалось, что Лемерсье готов вцепиться в него, однако комиссар внезапно успокоился и обрел свой естественный цвет лица.
Нет! Я попрошу вас поехать со мной. Вам это будет интересно.
Они мгновенно спустились во двор, где их уже ждал полицейский автомобиль в двух шагах от такси, на котором приехал Морозини. Полицейский метнул иронический взгляд на своего спутника:
Вы не отпустили машину? Кто вам сказал, что вы на ней уедете, и что я не задержу вас?
На всякий случай! Я об этом даже не подумал! небрежно бросил Альдо.
Так отпустите ее! Я же сказал, что забираю вас с собой.
Куда вы меня отвезете? В тюрьму?
Нет. В Трианон. Произошло еще одно убийство
На сей раз жертвой стал один из садовников. Он лежал ничком возле прелестного Французского павильона, расположенного на краю сада с тем же названием. Его соломенная шляпа отлетела к тачке с клубнями левкоев, из спины торчал кинжал, пробивший насквозь карнавальную полумаску черного бархата
Опять? воскликнул Морозини, увидев ее. Должно быть, убийца держит лавку карнавальных принадлежностей!
Человек, стоявший около трупа на коленях, несомненно, судебный медик, знаком призвал к молчанию:
Он умер всего лишь час назад. Тело еще теплое Врач осторожно вытащил орудие убийства обыкновенный кухонный нож и положил на поданный комиссаром платок. Затем он перевернул полумаску и, прочитав надпись на обороте, присвистнул от удивления.
Боже милосердный! В первый раз вижу такое! Лемерсье, проглотив ругательство, протянул маску Морозини:
Что скажете?
Садовник стал жертвой оплошности. А что было написано на первой маске?
Сейчас она в лаборатории, но текст ее, написанный, как и этот, заглавными буквами, гласил: «Маски спадут, и королева наконец будет отомщена!»
Вот как? Я бы сказал, это удивительно. Действительно, послание выглядело точно таким, как и первое, за исключением того, что вторая фраза была зачеркнута, а сверху имелась приписка: «Сожалею! Это ошибка!»