О кампании против бывших сановных воришек как их окрестили репортеры, «рыжая команда» Гречаный узнал из газет. Неприятное положение. Некоторых он пригрел в своем аппарате, детишки других пробились к солидным и хлебным постам и на этих местах уже наладили тихую и одновременно бурную деятельность по набиванию собственных карманов. Яблоко от яблони Как ни давили на президента, как ни требовали дать задний ход, рубить концы, Момот имел неопровержимые доказательства вины и красиво опирался на гласность кампании. Народ, как обычно, ликовал, получив к хлебу увлекательное зрелище. Момота не поддерживали только родственники обвиняемых. Границы и ухищрения не помогли. Как кот мышек, Момот выцарапал их из норок. И никто не искал сходства со сталинскими процессами прошлого века. Избиралась конкретика: вот этот обворовал страну на тридцать пять миллионов условных единиц, а тот на тридцать. Наказания условными не были, от миллиона зеленых начиналась вышка с конфискацией добра у наследников и родственников. Согласно законодательству, которое Момот искусно закрепил в новом Уголовном кодексе. Умные проходимцы посмеивались не достанет. Достал Конфискацию за рубежом Момот проводил с помощью тех, кто нуждался в России остро. Всех выпотрошил Момот до задних стенок гардеробов и сейфов. Один этот процесс принес в казну триллион долларов. Умели воровать в советские времена, и в смутные тем более.
«Слов ист, порадел Момот крепко», усмехнулся в ус Гречаный.
Теперь хотелось, чтоб тихо и гладко забыли Момота.
«А посоветуюсь я с Бехтеренко насчет кандидатуры», разумно рассудил Гречаный.
Только разум еще служил ему трезво и безвозмездно в стране, где опять набирала силу смута.
Как и предполагал Гречаный, занять пост Бурмистрова Бехтеренко отказался напрочь.
Но кандидатуру подскажу, успокоил он.
Кто? спросил Гречаный, заведомо сожалея о грядущих перемещениях. Стоящих работников он знал наперечет, другим чего-то не хватало в качествах или было их с перебором.
Сумароков Сергей Лукич.
Ушам не верю! Повтори?
Сумароков Сергей Лукич, уверенно повторил Бехтеренко.
Уголовник и убийца? ужаснулся Гречаный.
А кто знает об этом? Уважаемый человек, состоятельный, его за святого принимают, с легкой усмешкой говорил Бехтеренко и, стерев ее, добавил: Победителей не судят, и я знаю его по прежней службе как толкового кадровика, исполнительного офицера, честного и неподкупного.
Шеф архангеловцев!
Ну и что? Наследство получит,
шалости забросит. Ему сейчас это общество в одном месте зудит, шалаш на время, а политический сыск вечен. А для вас противовес будет для ваших забуревших казачков. А в противовес Сумарокову есть две кандидатуры в заместители: по внутренним делам годен атаман Новокшонов, а по внешним работы мало, справится молодой и ершистый атаман Дронов. Устойчивый трехколесник получится.
Гречаный принялся в задумчивости постукивать карандашом по столу. Бехтеренко терпеливо ждал.
Устойчивый верно, подал наконец голос президент, но больно смахивает на детский.
Плиний Старший учил: чем выше пост, тем проще игры.
Это ты и меня туда же записал? с вызовом глянул на Бехтеренко Гречаный.
Семен Артемович, я ведь запросто в отставку уйду, если мои слова неприятны. Я ведь служака, не шаркун паркетный, мне корки хлеба всегда хватит.
Мог бы иначе высказаться, пробурчал Гречаный. Согласен. И с тобой, и с Плинием.
Со Старшим, ухмыльнулся Бехтеренко.
Язва. Но своя, родная, оттаял Гречаный.
А опереться можно лишь на то, что жестко, прочно и сопротивляется. Старая истина. А кандидатуру в премьеры хотите? разохотился Бехтеренко.
Давай, разохотился и Гречаный. Давненько они так приятно не общались. Мудр старый карась
Цыглсева.
Гречаный пожевал ус. Сначала Бехтеренко ему уголовника подсунул, теперь мальчишку сватает. Да кто ж ему поверит? Спору нет, парнишка хваткий умом, Министерство образования на должную высоту вывел. Только в России молодежь не увлекалась наркотиками, не зацикливалась на сексе. Наполеон юнцов в маршалы безбоязненно двигал за хватку. Может, есть смысл в преддверии глобальных перемен загодя молодежь вывести на простор? Боязно
А я, Семен Артемович, так думаю, заговорил Бехтеренко. Нам с вами трудно перемещаться в виртуальном мире, где молодежь как у себя дома. Рискнем? Ничего мы не придумали нового, толкаем планету к гибели и толкаем. Вдруг они безопасный курс вычислят?
Неуютно как-то, оглаживал усы Гречаный. Не спешил. Это ж корабль, а не дансинг.
А я не боюсь, спокойно возразил Бехтеренко, с какой-то даже лихостью, Переучиваться мы не хотим, вот за временем и не поспеваем. Безболезненно рокировка эта не пройдет, обиженных будет масса, но когда-то собой жертвовать надо. Я готов.
Опять призадумался президент, крепко перетряс сегодня ему нервишки рациональный Бехтеренко, такого напредлагал
Слава, хочешь притчу? задумчиво спросил Гречаный.
Можно и притчу послушать, согласился Бехтеренко.
В некотором царстве-государстве обозленный на жестокого отца юноша-принц поднял восстание, захватил отцовский трон и повелел казнить стариков или выгнать их за пределы страны. Только один из визирей спрятал своего отца и, когда султан требовал решать сложные дела, обращался за советом к своему мудрому папаше. В конце концов султан вызнал, откуда у визиря мудрые мысли, хотел казнить обоих, но визирь рассказал ему перед казнью, кому он обязан за правильные решения. Султан прослезился, велел стариков вернуть, и стали они жить-поживать и добра наживать. Так вот, не боишься быть изгнанным из царства-государства без выходного пособия?