Пристальным, изучающим взглядом подполковник смотрел на Мишку, а тот, отставив опять ногу, стал блуждать глазами по стенам, потолку, глянул в окно и наконец уставился в пол.
– Подними глаза! – сказал подполковник.
– А у меня такой привычки нет, не выработалась, – ответил Шевчук упрямо, изучая рисунок ковра.
– А знаешь, у кого такой привычки нет? – заметил майор. – У кого совесть нечиста.
– Ну, насчет совести вы пионерам говорите, а нам это нужно как рыбе зонтик. И вообще напрасно время тратите: меня морально не возьмешь!
– А знаешь, что я тебе скажу, Михаил Илларионович! – уже без строгости, а с легкой, не то добродушной, не то шутливой улыбкой сказал подполковник. – Дураков-то не сеют, они сами родятся.
– Понятно! – тоже улыбнулся Мишка. – Ну что ж, с дурака спросу меньше.
– Голова, я вижу, у тебя совсем не так пляшет. Давай-ка лучше о будущем думать, – продолжал подполковник.
– А что о нем думать? Мне только на волю выйти – я себя покажу.
– Ты сначала выйди, а там видно будет, где ты приземлишься, – вмешался опять заместитель начальника. – Есть голова на плечах – одумаешься, а нету – пропадешь.
– А это не ваша печаль, – пренебрежительно ответил Мишка. – У каждого своя голова – как хочет, так а пляшет.
– И кого ты из себя строишь? – все больше вглядываясь в него, спросил подполковник. – Мы ведь всяких видали.
– На том сидите, – усмехнулся Шевчук.
– А как же? На том сидим! Так что ты эти штучки брось. Давай-ка лучше о профессии думать. Какую выбираешь: слесаря, токаря, литейщика? Или, может, строителем хочешь быть? Любую!
– А у меня профессия есть.
– Это какая же?
– Вор.
– И что же ты – всю жизнь думаешь воровать?
– Я на то создан, – с напыщенной важностью ответил Шевчук. – Был вором, вором и останусь и считаю это за гордость.
– Та-ак!.. Ну, а если все будут воровать?
– Все не смогут. Это не начальником в кресле сидеть. На это сила нужна.
– Ты думаешь? – прищурив на него глаза, спросил начальник.
– Я думаю! – точно так же прищурил глаза Шевчук. – И техника нужна.
– Насчет техники – это правильно! – согласился подполковник. – Кто чему учился. А насчет силы… Может, наоборот? Сила нужна, чтобы отойти от этих дел?
– На это подлость нужна!
– А может, тоже наоборот? Как понимать подлость!
– Подлость есть нарушение воровских законов. За это нож полагается.
Сквозь кривую пренебрежительную полуусмешку, с которой Шевчук вел свой поединок с начальником, блеснуло вдруг что-то исступленное и диковатое, заставившее всех сразу примолкнуть и насторожиться: этим людям, по многу лет работающим в колониях, действительно приходилось видеть всяких, но такие тоже попадались не часто.
– И ничего вы от меня не добьетесь! – все больше распаляясь, продолжал Шевчук. – И в зону я не поднимусь, хоть режьте. Я решил жизнь посвятить преступному миру, а здесь мои враги. Чтобы бугры мне ребра ломали, табуретки на головы надевали…
– А у нас бугров нет, – заметил подполковник – у нас командиры.
– Ну, все равно бугры. Актив! Не пойду я к вам! Не пойду!
Исступление, сначала лишь блеснувшее у Мишки, разгоралось все больше и больше. Его бледное, испитое лицо стало дергаться, и он, сжав кулаки, напрягся, точно готовый к прыжку. И кажется, если бы не сидело здесь десять – двенадцать человек, он бросился бы через стол на начальника. А начальник опять смерил его пристальным, сделавшимся сразу очень спокойным, но по-прежнему изучающим взглядом и вдруг сказал:
– А палец где сбил?
Шевчук сразу замолчал, посмотрел на начальника, потом на сбитый палец и уронил кепку, но тут же нагнулся и поднял ее.
– Ногти отрастил! – как будто ничего не заметив, покачал головою начальник. – Ну? В каком классе учиться будешь?
– Ни в каком я не буду учиться, – еще больше обозлился Мишка. – И вы эти приемчики бросьте.