Я телефонировал лично каждой своей натурщице все живы и здоровы. Он садиться не собирался, боком прислонившись к дивану. Все так же громко и запальчиво он продолжил, нависая над Лизой: Никто не пропал. Так что прекратите свои грязные инсинуации по поводу меня и пропажи девушек. Мне больше нечего вам сказать. Я не понимаю, что еще вы от меня хотите.
Лиза твердо сказала, пропуская мимо ушей ремарки Вихрева про «обламывания рогов»:
Я хочу знать имя вашего заказчика.
Перовский, гордо сложив руки на груди, прищурился и напомнил, заставляя Катю вспыхивать гневливым румянцем:
Вы всего лишь маг из губернской управы. Что-то я не припомню, чтобы у вас было право меня допрашивать. Вы чуть больше, чем ничто.
Вмешалась, не выдерживая Катя:
Мы можем вызвать вас в жандармерию. Или даже в Опричный сыск. Вы этого хотите?
Перовский набычился и подался вперед Лиза предупреждающе зажгла огонь на ладони:
Вот там и поговорим! А пока я имею право ничего вам не сообщать.
Он не видел, как за его спиной вышел из кромежа возмущенный Вихрев.
У меня есть право задавать вам любые вопросы, старательно спокойно сказала Лиза, жестом предупреждая Ивана, что его помощь не нужна. Вихрев, скривившись, скрылся в кромеже. В отличие от Алексея, он был дивно послушен.
Под осуждающим взглядом Кати и тихим из кромежа: «Да вашу ж Елизавета Павловна, ну нахрена так рисковать!» она легко призналась:
Я цесаревна Елизавета Павловна.
Официально император еще жив, что с Наташей неизвестно, так что Лиза пока цесаревна у Федора Васильевича, несмотря на возраст, своих детей не было.
Под потолок сам по себе взлетел и раскинул крылья Золотой сокол вот только самовольного поведения печати Лизе и не хватало!
Перовский опешил, глядя как на пол падают
огненные искры:
Тогда кого я видел на берегу, приняв за вас?
Катя кашлянула, грозно напомнив:
Перед вами её императорское высочество! Будьте так добры вести себя соответственно своему положению! Отвечайте: кто ваш заказчик!
Вольский Лев Владимирович, сдался Перовский он схватил со стола блокнот и, сев на диван, быстро углем стал набрасывать Лизин портрет с соколом над ней. Он говорил, что заказал картину в подарок для Московской городской художественной галереи Павла и Сергея Третьяковых.
Лиза пыталась вспомнить все хитросплетения княжеских родов, её привычно спасла Катя:
Это один из близких Голицыным родов, подсказала она.
Что ж, начало ниточки наконец-то нашлось. Теперь можно распутать весь клубок.
Глава двадцать девятая, в которой открывается тайна княжон
Золотой сокол, наконец-то погас, с легким шипением растворяясь в воздухе. Перовский недовольно поморщился, но настаивать на возвращении сокола не стал.
За окнами дачи мерно рокотал Идольмень, шуршал уголь по бумаге, Катя рядом напряженно сидела, словно ждала подвоха от Перовского, и молчала. Кромеж тоже безмолвствовал. Наверное, что-то усиленно думал или советовался хотелось в это верить. Лиза нахмурилась сейчас даже тишина не помогала думать. Ладно! Будем действовать по наитию. Саша говорил, что это её сильная сторона. В крайнем случае Вихрев вмешается и поможет.
Солнце вышло из-за туч, рисуя на деревянном полу гостиной небо в переплетах огромных окон. Лизе в шинели, снять которую Перовский не предложил, стало жарко. Голова начала побаливать от едких запахов краски, растворителей и, конечно, перегара, чьи отголоски доносились до Лизы. Она решительно спросила:
Голицын или Вольский у вас брали фотографии? Или забирали зарисовки?
Она замерла в ожидании ответа.
Перовский, не отвлекаясь от рисунка, подтвердил:
Да, забирали. Они сами выбирали по снимкам, как и кого рисовать
Чьи фотографии их интересовали больше всего?
Он на миг оторвался от бумаги:
Ваши Перовский тут же уткнулся в рисунок, что-то растушевывая прямо пальцем, а потом снова принялся рисовать размашистыми, резкими движениями. Вид у него при этом был одухотворенный. И как талант мог оказаться в таком человеке. Точнее, не ваши, а той девушки, которую я принимал за вас. И, конечно же, фотографии Великой княжны Натальи. Лев Владимирович говорил, что видит главную идею картины в том, чтобы показать трагедию императорской семьи, чтобы показать сестринскую любовь, пронесенную даже через хаос и смерть. Я хотел сестер Разумовских сделать главными там все сестры же погибли, это сильнее бы ударило по нервам столько молодых девушек шагнувших в смерть, обняв друг друга Но Лев Владимирович настаивал, что история вашей семьи важнее: вознесенные до недостигаемых высот и упавшие на самое дно, как простые смертные Причем дно в буквальном смысле, но сохранившие любовь Гимн сестринской любви.
Или просто мишени для охоты.
Кромеж что-то неодобрительно хмыкнул. Лиза даже не поняла, кто это. Вихрев? Или внезапно примчался Алексей? Он любит вмешиваться. Точно! Алексей же! Она чуть не упустила его из виду.
Лиза любила этот момент момент понимания. Когда каждый факт вставал на свое место, словно шестеренки в слаженном механизме.
Они до сих пор не знают, у кого же артефакт воды. Может, Голицын, владея артефактом, и рискнул бы поспорить с водным змеем, выкрадывая императорскую русалку прямо из хоровода, но спорить с Опричниной себе дороже. По словам лешего по берегу Идольменя каждый год в Майскую ночь ходил Калина глава Опричного сыска, тот, кому попадаться никак нельзя, тот, у кого на глазах никак не украсть княжну. И ходил он как раз вокруг Наташи. Никто же не знал, что Калина, как опричник, все забывает Голицыну пришлось искать иной путь, чтобы завладеть живой кровью.