Лиза замерла перед ветроломом к огромному дубу, уже щедро поросшему мхом, прижалась, как невеста, вывороченная с корнем белая березка, вся усеянная мелкими бледно-бежевыми опятами, кокетливо показывающими свои юбочки на тонких ножках. Закон природы: смерть всегда порождает новую жизнь. Это странно, но неизменно.
Линорм, всю прогулку сопровождавший Лизу, залетел, шелестя своими перепончатыми крыльями, на поваленный дуб и с интересом стал рассматривать грибы, пробуя их длинным змеиным языком. То, что опята не ядовиты, Лиза и сама знала. Линорм захлопал крыльями в недоумении: мол, чего ждешь?
Собирать грибы не хотелось они были слишком красивыми в ярких солнечных лучах, пробивавшихся под лесной полог.
Не по нраву? раздалось за спиной знакомым голосом лешего. Лиза сперва провалилась в кромеж, просто на всякий случай, а потом вышла из него прямо перед рыжим парнем, на плече которого сидела черная карга.
По нраву дедуш она осеклась под осуждающим взглядом золотых совиных глаз.
Парень криво улыбнулся:
Свиристель, ну какой из меня дед.
Действительно, дедом его назвать язык не поворачивался. Молодой, суровый, уверенный в себе мужчина, одетый в простые штаны, косоворотку и пегий, как совиные перья, кожушок, сшитый из множества мелких, непонятных шкурок. Очелье он не носил, и его рыжие волосы смело трепал ветерок.
Так что не так с грибами, свиристель? его глаза снова сверкнули золотом.
Пусть живут, леший. Красиво же
Он махнул рукой, и грибы послушно спрятались в глубине березы.
Понял, перестарался с красотой. Садись он широким жестом предложил ей сесть на ствол березы. Я слышал, тебе не по нраву пришлись венцы, что я тебе присылал?
Лиза смотрела на носы своих ботинок, все в рыжей прилипшей хвое.
Де Леший, как-то еловые ветви
Он громко расхохотался, совсем как Наташа:
Так ты думала, я тебя венок заставлю носить вместо венца? Вона, смотри Он достал из-за пазухи тонкий золотой венец, в котором переплетались вместе еловые ветви, кленовые листья и ольховые сережки. Леший надел венец на Лизу и осторожно поправил пряди её волос: носи, владей, храни всех беззащитных. Ты сама знаешь, кому ты нужнее, княгинюшка. Уж прости, мне это ближе, чем ваши амператрицы.
Он плавно перетек из парня в привычного, заросшего мхом старичка, дергая плечом, все в совиных перьях карга тут же слетела с него и села рядом на березовый ствол. Алые глаза-бусинки тревожно поглядывали на Лизу, словно чего-то боялись.
Леший погладил вороницу по черным крыльям, успокаивая её, потом пришел черед Лизы успокаиваться леший
усмехнулся:
Не боись, амператрица, я подмогну, чем смогу. Не брошу тебя. Не в моих энто привычках.
Она смотрела на лешего, а видела все равно богатыря, который Агриков меч смог подчинить:
Это ты змеев запряг и долы пропахал? И в Идольмене змеев утопил
Дедушка только моргнул совиными глазами:
Можа, и я. Не хочу думати и помнить об энтом.
Почему?
Потому как идиотина получаюсь. Хужее Ивана-дурака тот хоть бы и исправился. Я жеж Я ж не уследил позволил Рюрику призвать змеев к себе на службу. Скольким жизнь, получается, шпортил.
Зато урок.
Эт точно. Урок получился знатный. Для всех сразу. И уж коль об уроках заговорили
Он почесал вороницу под горлом:
Ну-кась, давай, превращайся!
Вороница хрипло каркнула, а потом стала девицей, робко поглядывающей на Лизу. Одета была бывшая мстива в красный сарафан и долгорукавку, на шее красные ягоды калины вместо ожерелий вились. Калина символ любви и новой жизни, вспомнилось Лизе.
Ей ишшо рано к людям, но хлеб ей попробовать ужо надобно. Приютишь на денек?
Лиза порывисто обняла лешего и прошептала:
Конечно. Благодарю, дедушка.
Она и не чаяла увидеться с Анютой раньше, чем через три года.
Эх, свиристель, ты така доверчива стала просто диво дивное. Я ж помню тебя, как ты дичилась, принимая всех в штыки Иван-дурак сколь натерпелся от тебя Помни всяк обмануть может, даже и я. Помни, что это я не шправился когда-то. И ужо идите, солнце высоко, жарень скоро будет. Свиристель, ты не бойся, вороница сама найдет обратный путь ко мне провожать её не надоть. Ишшо не раз к тебе прилетит. И ты это Грибочки-то возьми штарался я для тебя. Энти вкусные, не то, что твои дрожалки любимые.
Корзина сама у Лизы наполнилась грибами. Леший хекнул, довольный собой, и исчез в синей чистой осенней дали, где уже летели с плачем, прощаясь с родиной, перелетные птицы.
Лиза протянула руку воронице:
Пойдем, Анюта, домой. Тебя Наташа очень ждет. И Петенька тоже. Тебя все ждут.
Линорм подтвердил её слова шипением, правда, приближаться к воронице не спешил бдил. Он сам себя назначил Лизиным охранником, признавая только одну единственную Сашину команду «к ноге!». Остальное он умудрялся пропускать. У него отросли и клыки, и ядовитый шип на хвосте, и даже крылья, которые Саша запретил подрезать улетать куда-либо линорм не собирался, его и тут хорошо кормили.
Анна доверчиво вложила свои пальцы в Лизину руку. Вороницына ладошка была ледяная, как у нежити, но заканчивалась ногтями не когтями. Знать бы еще, как и когда Анюте дали шанс на новую жизнь расцеловала бы Мишку, да не поймет уже он: заматерел волкодлак всего за одну весну, прежнего взбалмошного князя как не бывало.