Он резко выпрямился. Боли, что в последнее время клубилась в груди темным комком, показывать нельзя. Снисходительная улыбка, прямая спина, высоко поднятый подбородок. Спокойный, холодный взгляд, скупость слов и жестов. Слушать. Надо слушать, не говорить. Каждое лишнее слово предатель. Каждый лишний жест непростительная слабость. Но больно же. Больно, до спертого дыхания! Дышать больно! И вовсе не потому, что лучший друг уехал, наконец-то, из замка. И из жизни Армана.
А позднее началась рутина. Арман опять же больше слушал, чем говорил. В кабинете, спиной чувствуя стоявших за высокой спинки стула Сеена и Эдлая, он внимал мерному голосу худощавого секретаря с неприятно вытянутым лицом. Он ничего не понимал ни в присланных письмах, ни в отчетах. Он с ужасом смотрел на каждую новую бумагу, и перо дрожало в руке, когда приходилось что-то подписывать. Но лучше так, чем сидеть одному в комнате и думать... и ожидать с ужасом вечера, когда придется удалиться в свои покои, лечь в кровать и остаться одному.
Почему это должен делать я? спросил он, понимая, что буквы расплываются перед глазами, а столбики цифр пугают кажущейся безликостью.
Секретарь ровным голосом объяснял второй раз. Третий. Четвертый. Пока не становилось понятнее. Сеен все так же стоял за спиной и слушал. Почему Сеен? Арман терпеть не мог этого человека, потому что не понимал. Но опекун приказал слушаться, а Эдлаю Арман пока доверял. Да и Эдлай сейчас был рядом. Временами опускал ладонь на плечо воспитанника, подбадривая, временами прерывал секретаря и начинал объяснять сам, более доходчиво.
Тихо скрипело перо, все ровнее выходили закорючки подписи, все чаще плавился белый воск и устремлялись ввысь острые вершины гор на остывавшей печати, а горевшие на запястьях магические татуировки сыпали на воск синие искры, скрепляя его магией.
С цифрами было легче.
С просьбами гораздо сложнее. Особенно сложно с приказом повелителя, завуалированным под просьбу.
Подпиши, мой мальчик, ровным голосом просил Сеен.
Арман вдруг понял, что Сеен здесь только ради этого приказа. Не ради того, чтобы помочь. Понял, и почувствовал прилив тяжелой усталости и бессилия. Он не отвечал и мял перо между пальцев. Строки вновь плавились перед глазами, к горлу накатывала горькая волна отчаянного упрямства. Арман боялся ослушаться, но не мог подчиниться.
И что теперь делать-то? Как отказать и как согласиться? Как выдержать тяжелый взгляд почтительного, казалось, главы семейства? Гэрри как только в кабинет вошел, так даже дышать стало больно. До тошноты. И ничего же он не делал, просто встал в стороне, сложил на груди руки и смотрел остро, с легким презрением. Будто взглядом говорил, что Арман не справится, и ничего не сделает правильно. Будто одним видом предупреждал, что не примет такого главы рода.
Не будь, подпиши, повторил Сеен. Ты глава его рода, ты должен подписать. Повелитель ждет от тебя.
Повелитель должен ждать его решения, а не заставлять главу рода сделать так, как ему удобнее! Арман, хоть и не был еще совершеннолетним, но отлично понимал: чтобы он не решил, ответственность за содеянное все равно ляжет исключительно на его плечи, не на плечи повелителя! Он смотрел на разбросанные по столу листы доклада и взгляд безошибочно выхватывал нужные строки:
«...три погибших деревни, пятьдесят сгоревших домов, из местных жителей не выжил практически никто...»
«...огонь уничтожил заповедную дубовую рощу...»
«...от знаменитого храма Радона остался лишь
пепел...»
«...убытки составляют...»
«...прошу прибыть на церемонию погребения, мой архан...»
«...в окрестных деревнях разгораются беспорядки. Старейшинам с огромным трудом удается сдерживать гнев жителей...»
«...прошу прислать людей. Дозорных слишком мало, если рожанам не выдадут виновного, может подняться бунт...»
И тут же выведенные неровным почерком, с ошибками, на дешевой бумаге, одной и той же рукой, наверняка рукой деревенского старейшины:
«... прошу, мой архан, мой сын...»
«... больше не у кого просить защиты...»
«... понимаю, мы простые рожане, но...»
«... дочка была такой красавицей, а ее детки... мой архан, почему?»
«... мои предки всегда служили северному роду. Неужели хотя бы этого мы не заслужили?»
«... защити... прошу...»
«... даже могилки не осталось... моя девочка...»
Арман, Сеен подошел к столу и решительно собрал разбросанные листки в одну аккуратную стопку. Ты уже не маленький, ты обязан понять.
Он должен умереть, выдохнул Арман.
Он не может умереть, мягко уговаривал Сеен, подсовывая нужную бумагу. Он станет телохранителем повелителя. Человека с таким даром...
Плевать на его дар! взорвался Арман, стукнув кулаком по столу. Убил, так пусть сам сдохнет!
Секретарь, подчиняясь чуть заметному жесту Сеена, стрелой вылетел из кабинета. Боится, горько усмехнулся Арман. Слуги трусливые. Арман не такой. Арман выхватил из рук Сеена листки и швырнул их на пол. И посмотрел на придворного со всей яростью, со всей злостью, на какую был способен. И все равно же не подействовало: Сеен даже не шелохнулся. Лишь серые глаза его слегка потемнели, а губ коснулась насмешливая улыбка: