Привяжи ее.
Нет... ты отдашь ее старейшине. А он...
Я выкуплю твоего зверя, обещаю, уверил Жерл, но сейчас ты сделаешь, как я сказал, и пойдешь со мной.
Жерл...
Рэми, посмотри на меня. Он протянул палку. Вставь ей в пасть. Хорошо...
Волчица дернулась и на миг Рэми испугался, подумав, что она не позволит себя неволить. Позволила.
Теперь обвяжи морду веревкой, едва слышно, спокойно продолжал Жерл. Хорошо. Теперь возьмешь веревку, привяжешь волчицу к дереву и пойдешь со мной. Обогреешься, отдохнешь, смоешь с себя кровь, поешь. Обещаю, что после я тебя выслушаю. Обещаю, что, когда ты вернешься, она никуда не денется. Обещаю, что тебя не предам. Ты же знаешь? Ты же мне веришь, мальчик, правда?
Он протянул веревку, и на этот раз Рэми не нашел сил отказать. Он верил. И взгляду старшого, что никогда не обманывал, верил, и странному восхищению в глазах дозорных верил. И тому, что волкодавы вместе с гончими скулили, прижимали уши и держались вдалеке, потому что боялись верил.
Пальцы сжали веревку. Сильно, до боли. Никто Рэми не предаст. Здесь нет врагов. Ни одного. Здесь все свои, все родные. Взгляд старшого завораживал, уговаривал. Дозорные мягко положили на траву луки и начали ловить гончих и волкодавов, чтобы те не растерзали волчицы, сама волчица неподвижно ждала, тяжело дыша Рэми в ухо.
Давай, мальчик, давай же, прошептал старшой, и, не обращая более внимания на рычание зверя, протянул руку, коснувшись щеки Рэми. Послушай меня. Доверься. Не бойся. Ты же меня не боишься? И она бояться не будет.
Рэми кивнул и перекинул конец веревки через шею волчицы.
Не обману, прошептал он в бархатные уши, затягивая узел. Веришь?
Волчица обнюхала Жерла, будто запоминая его запах, примирительно и ободряюще ткнула Рэми мордой в щеку и даже не шевельнулась, когда старшой привязал второй конец веревки к одной из яблонь. Но стоило кому-то из дозорных подойти ближе, как на холке под ладонями Рэми вновь вздыбилась шерсть.
Стойте, где стоите! приказал Жерл. Дайте мальчику отойти! Медленно, Рэми. Очень медленно, не теряя контакта со зверем, ты поднимешься и подойдешь ко мне. Давай, мальчик... умница...
Рэми медленно встал, не спуская с волчицы напряженного взгляда. Он чувствовал, как катится по щекам пот, как дрожат руки и поднимается в душе страх. Он смотрел на волчицу, улыбался, отходил шаг за шагом к Жерлу и не верил, что еще миг назад обнимал зверя, гладил и не боялся, что белые клыки вонзятся ему в шею, вырывая кусок мяса. Еще миг назад он верил, что волчица ему подруга, а теперь... Рэми рванулся к Жерлу и вслед за ним полетело грозное рычание.
Не стрелять! вновь крикнул Жерл, перехватывая убегающего Рэми за пояс и прижимая к себе.
Все, все, шептал он, глядя, как мечется на привязи волчица, как рвется в лес, к свободе, и рычит отчаянно, а на ее отчаяние отвечают воем рвущиеся на привязях собаки. Все закончилось.
Рэми вцепился в плащ Жерла и спрятал лицо в пахнущей лошадиным потом теплой ткани. Его била мелкая дрожь. Ничего не закончилось. И волчица вновь озверела, вновь плакала и рвалась на свободу, вновь не верила и жалела о том, что так легко дала обмануться. И Рэми сам не верил, что миг назад...
Не все сразу, Рэми, будто прочитав его мысли, сказал Жерл и, не переставая прижимать к себе волчонка, приказал дозорным: Борзых на псарню. Волкодавов сегодня не выпускать. Яблоню срубить, забор проверить и починить, а то больно гостей у меня много. Старейшине за волчицу заплатите золотом, а сына его, голос Жерла вновь стал ледяным, прикажите хорошенько выпороть. Скажите, что еще раз в моем саду появится, собак на него спущу.
Но... начал было Рэми. Почему?
Потому что нос ты, небось, расквасил, когда от волчицы бежал, и это, Жерл снял с куста лоскут одежды, тоже ты потерял? Знаю, что не скажешь, но и за дурака меня не держи. Вел тебя так разукрасил, больше некому.
Жерл, я прошу, выдохнул Рэми, хватая старшого за рукав. Не надо, не из-за меня!
Старшой лишь усмехнулся, взял волчонка за подбородок и заглянул ему в глаза. Все так же продолжая усмехаться, он холодно сказал:
Знаешь, как тебя в деревне зовут? Моим щенком. Правильно зовут, потому что ты под моей защитой. И когда избивают тебя, это значит дерзят мне. А дерзости я не спущу никому. Потому, Рэми, если ты так любишь своих обидчиков, в следующий
раз хорошенько подумай, прежде чем позволить себя тронуть хоть пальцем. Ты меня понял?
Но... замялся Рэми, опуская взгляд.
Но что? В глаза мне смотри.
Рэми подчинился, сглотнул и решился:
Если хочешь, чтобы я защищался, то научи.
Научи чему? Держать в руках меч? Стрелять из лука? Хочешь выйти на тренировочный двор наравне с моими дозорными?
Рэми вновь отвел взгляд, поняв, что сморозил глупость. И действительно, тренироваться рядом с дозорными Жерла, на равных? Ему, рожанину? Да еще и слабому мальчишке? Глупо. Боги, как же глупо. И дерзко.
Жесткие пальцы отпустили подбородок, позволив Рэми склонить перед Жерлом голову. Низко, как и подобает низкорожденному, чувствуя на себе множество взглядов: дозорные никуда не уходили, прислушивались к разговору, но пока не вмешивались.