Так что из трех выпущенных пуль две нашли цель.
Тут уже в дело вступили пришедшие в себя, оставшиеся на ногах члены банды. Свинец часто зацокал по стене рядом с ним, засвистел в проеме двери, одна из пуль дернула полу куртки. И Вяче отскочил за укрытие, одновременно присев, чтобы уменьшить общий силуэт. Стенка переборки вагона ощетинилась, как ёж, острыми щепками, появившимися на местах многочисленных попаданий пуль, которые так и не смогли пробить насквозь толстые доски.
Успевший вооружиться трофейным револьвером Тёма, прямо с пола, снизу вверх, сам оставаясь почти невидим, точно и хладнокровно прицелившись, всадил пулю в ногу Васьки Банщика, который только что с азартом и яростью палил в Славку. Мелкий уголовник
взвыл и повалился на ближайшее сиденье. Торопов, недолго думая, еще дважды выстрелил, на этот раз точно послав пулю в грудь противника, так что у того горлом хлынула кровь из пробитого легкого.
Разом поперхнувшись, Васька с ужасом посмотрел на огромное кровавое пятно у самого сердца. Оружие вывалилось из похолодевшей руки, он медленно сполз на колени, захрипел в предсмертной агонии и замер, завалившись мешком на испачканный кровью темный пол вагона.
Седой, сразу после начала пальбы, предпочел отступить к передней площадке и стрелял, прикрываясь стеной. Он видел, как один за другим гибнут члены его шайки. Левой главарь крепко сжимал ручку саквояжа с награбленными двадцатью тысячами. В правой у него был браунинг.
Ни ему, ни нашим героям не оставалось ни желания, ни возможности преодолеть разделяющее их пространство вагона и вступить в ближний бой, а обмениваться выстрелами на большом расстоянии да еще из укрытий занятие, которым можно заниматься, пока не кончатся боеприпасы.
И все же Артему почти удалось справиться с этой задачей, прицелившись и выждав момент, когда противник на мгновенье появится в проеме, чтобы сделать очередной выстрел, он поймал его грудь на мушку и нажал спусковую скобу. Раздался сухой металлический щелчок и ничего не произошло.
Черт, патроны кончились! Отскочив в сторону, раздраженно и разочарованно прорычал он, со злостью отбросив ни в чем неповинный и совершенно теперь бесполезный револьвер куда-то в проносящуюся мимо холодную черноту осенней сибирской ночи.
В это время состав начал, пыхтя перегретым паром и скрипя тормозами, замедлять ход, чтобы сделать остановку на площади Карлушки. Седой не стал медлить. Как только впереди показался освещенный редкими фонарями перрон, а ход поезда ощутимо замедлился, он спустился по ступеням и ловко соскочил на твердую землю, сразу же бросившись бежать.
В это время Славка, в азарте боя позабывший об осторожности, повторил маневр бандита, намереваясь подловить того на выходе, но чуть запоздал, впрочем, это не помешало ему начать стрелять по убегающему противнику. К сожалению, безрезультатно, тем более, что Седой, едва прогремел первый выстрел, обернулся на ходу и открыл огонь в ответ. Первая же пуля ударила в стену очень близко от головы Хворостинина, вынудив отшатнуться и упасть на закопченные шпалы и щебень железнодорожного пути, укрывшись за рельсом.
В этот самый момент, не терявший зря ни секунды безоружный Торопов, пробежав по полутемному салону, отыскал и поднял первый попавшийся пистолет. Им оказался ярко блестевший никелировкой Браунинг, принадлежавший охраннику купца. И точно, когда Седой на короткий миг остановился, отстреливаясь от Славки, Артем прицелился и выстрелил, не слишком удачно попав в левую руку противника.
Пуля пусть и не самого крупного калибра, угодила в предплечье, перебила кость, и, пройдя навылет, ушла глубоко в землю. От вспышки сильнейшей боли Седой почти лишился сознания и слепо, ничего не разбирая, бросился бежать прочь от яркого и предательского света уличных фонарей. Левая рука его бессильно болталась, причиняя каждым движением мучительную, пульсирующую боль. Саквояж упал на землю, забытый грабителем, который в ту секунду не был способен думать ни о чем, кроме спасения собственной жизни.
Торопов выстрелил еще дважды, но попасть больше не смог. Впрочем, его главной целью было вынудить врага отступать, а не продолжать перестрелку, ставя под угрозу жизни напарников. Убедившись, что бандит скрылся, он, прекратив бесполезную уже стрельбу, автоматически сунул пистолет в карман пиджака. Второй раз за вечер выбрасывать оружие было свыше его сил. Только теперь, в свете уличных фонарей, он заметил, что лежащий у его ног пожилой господин пусть и едва заметно, но дышит, несмотря на простреленную грудь.
Оглядевшись, отставной прапорщик вытащил из нагрудного кармашка модного пиджака платочек и приложил его к ране, чтобы остановить мерными толчками выходящую кровь. Подняв холодную и беспомощную руку старика, он прижал ее к платку и, уже нигде не задерживаясь, выскочил из вагона, понимая, что лишние свидетели подвигов, способные хорошо описать его внешность, сейчас точно не нужны.
Спрыгнув с подножки вагона, он нос к носу столкнулся с Вяче.
Ты там как? Живой?
Не дождетесь. Пробурчал Торопов в ответ, на самом деле донельзя довольный тем, что видит друга живым и здоровым. Братуха, не стой замерзнешь. Валим отсюда, пока менты не налетели.