Отложил, наконец, миску, которую держал в руках уже некоторое время, несмотря на то что она давным давно опустела. Как то автоматом принял протянутую кружку с чаем. Мимолетно отметил, как Анахита подняла мою миску с явным намереньем после помыть. Продолжил.
Потом, конечно, бывало страшно. Например, когда я на совершенно новом, более спортивном, а значит, строгом крыле позволил уговорить себя летать с Ай Петри и долго стоял на старте, будучи не в состоянии справиться с крылом. Я его поднимаю всё, сейчас два шага, и в воздухе! Но встречные порывы настолько сильные и нестабильные, что я не могу удержать крыло ровно. Его постоянно заваливает то в одну сторону, то в другую. Старт с креном это сразу циркуль, и врезаешься в склон. А на Ай Петри под стартом обрыв, и кувыркаться мне вниз далеко.
Или вот еще, летали на равнине, ветер был сильнее, чем я тогда мог справиться, но все равно полетел. И в воздухе вспомнил поговорку: «Лучше быть на земле и жалеть, что ты не в воздухе, чем наоборот», я даже рассмеялся, вспомнив тот случай, как меня тогда колбасило! И это я еще был на учебном крыле, вот что значит недостаточный налет! Но ты знаешь, никогда это не был тот парализующий страх, который я испытал в детстве на прыжковом трамплине. Как бы его описать
Пощелкал пальцами, подыскивая подходящее слово, отхлебнул чаю. Обвел ребят взглядом. Анахита сидела в испуганно
восторженном внимании, прижав мою миску к груди, словно пытаясь загородиться ею от чего то. Руслав замер с такой же, как у меня, кружкой. Лицо спокойное, но я отметил, как побелели костяшки удерживающей кружку руки.
Я бы сказал, что это был «рабочий» страх. Скорее даже просто опасение. Я говорил сам себе: «Чего ты трясешься? Ты же все умеешь. Может, не в этих условиях, но ты делал это десятки раз, и у тебя получалось!». А потом делал то, что нужно было. И все получалось.
На несколько секунд над полянкой повисла тишина. Даже не трещал потухший костерок. Только шум ветра фоном, да шелест листвы, да какие то кузнечики.
Я, наконец, замолчал, обхватил кружку обоими руками и стал пить горячий чай маленькими глоточками. По телу разливалось тепло то ли от чая, то ли оттого, что я хоть немного поделился миром, бывшим для меня когда то смыслом жизни, с людьми, которые за короткий промежуток времени стали мне не чужими. Шли секунды, складывались в минуты, а я старался впитать этот момент, это чувство, боялся спугнуть его.
Вдруг мир словно слегка изменился: я как будто оказался там, в прошлом, за чертой двухлетней давности, словно и не было ее. На миг показалось, что сижу я не в игре, не у виртуального костра и не с аватарами неизвестных мне в реале людей, а как раньше в перерыве между полетами, на бивуаке. Где то рядом дельтапланы, собранные, уже готовые к старту. И сейчас кто нибудь скажет: «Ну что расселись, летать сегодня кто нибудь собирается?», и мы пойдем, распределяя на ходу очередность, чтоб оторваться от земли, от ее проблем и суеты в мир, где есть только ветер, высота и свобода.
Глава 25. Дилемма
А почему ты не лучник?
Повисла пауза. Парень несколько секунд молча смотрел на меня, потом просто кивнул.
Ну что, отдохнули? Руслав обвел взглядом наш небольшой отрядик. Тогда в путь. Не хочу в темноте по вершине шариться, а нам еще идти.
Что что царапнуло меня в его словах, однако под сильным впечатлением от произошедшего еще бы, впервые за два года разговаривал с кем то о полетах я просто не обратил внимания. Но что то, видимо, отразилось на лице, поскольку Рус решил пояснить:
Нам после спуска все равно двигать к следующему отрогу, останется только восточный. Поэтому сюда возвращаться нерационально. Сделаем временную стоянку под вершиной и оттуда выдвинемся дальше.
Собрались быстро. Закидали остатки костра землей, двинулись в обычном порядке: впереди Рус, нагруженный как ишак; между нами почти налегке Анахита, я замыкал. Судя по карте, до конца отрога было чуть больше двух километров в земных измерениях. Опять траверсили по границе зоны леса. В этом месте, видимо из за стыка двух текстур лесной и горной, образовалась как бы небольшая полочка, вполне проходибельная.
Наша скорость могла быть выше, если бы не любопытство эльфы. Она беспрестанно поворачивалась, где можно шла рядом и засыпала меня вопросами о полетах, об облаках, о горах и всем всем, что могло быть связано с полетами. Не буду отрицать, мне эта беседа нравилась.
Феникс, расскажи, а в чем смысл ваших полетов?
Не понял.
Вы летаете для чего? Ну там, бросить вызов, преодолеть страх не знаю, испытать себя наконец
А, ты об этом. Вот так вот с ходу и не ответишь
Я надолго задумался, уткнувшись взглядом под ноги. Какое то время наш отрядик шагал в молчании, слышно было только скрипение каменной осыпи под тяжкими шагами Руса да буханье моих ножных колодок. Анахита, как и положено эльфам, двигалась почти бесшумно. В такт шагам заплечный мешок постукивал по сложенным под плащом крыльям.
Знаешь, Аня, полет это и есть смысл. Я тебе одну историю расскажу, а ты понимай как хочешь.
Помолчал, подбирая слова.
Мне повезло быть знакомым, хоть и недолго, с удивительной женщиной, одной из основательниц известной дельтапланерной школы. Первый раз мы пересеклись на Юце, я был еще совсем зеленым новичком, только только научившимся висеть в динамике. Приземлились почти одновременно, оттащили дельты в сторонку, чтоб освободить площадку. Там такой удачный пятачок, защищенный от ветра, не приходится постоянно аппарат контролировать. И стали вместе разбирать крылья. Естественно, разговорились. Татьяна дала несколько советов, мы ведь перед этим почти час у одного склона крутились. То, что я учлет, было очевидно: и по тому как летаю, и по амуниции учебный крыл, учебная