Работа неизвестного художника?
Какого-то студента. Перерисовал со старого полотна и сделал так, что ее светлость теперь смотрит иначе. А другой портрет, старинный, его светлость герцог Ральф в замок увез.
И какой на твой взгляд лучше?
Портрет-то?
Этот! Хоть и студент рисовал, зато по-человечески.
Давно это было?
Да лет двадцать назад или около того. Я еще совсем мальцом был.
Просто студенческая работа. Даже подписи нет. Вариация со старинного полотна. А подписывают холсты лишь признанные мастера кисти. Даже если портрет руки неизвестного студента на порядок талантливее и человечнее «шедевров» «великих». Как дикий цветок порой прекраснее выпестованного лучшими садовниками.
Госпожа баронесса, погодите. Они будут ждать еще четверть часа.
Четверть часа не решит ничего. А лицо Пьера совершенно бесстрастно. Лакей и лакей.
Его светлость герцог Тенмар просил показать вам одну нишу. Когда придет время. Я осмелюсь предположить, что оно пришло.
Глава 9
Эвитан, окрестности Лютены.В детстве они с Ирией нашли в отцовской библиотеке жуткий роман о леденящих кровь древних обрядах. Книга потом куда-то делась. Скорее всего, ее обнаружили в детских вещах взрослые и убрали подальше. Да и сам сюжет с годами забылся. Эйда и без того вечно всего боялась
Но впечаталось в память, что нужно порезать руку, полить зеркало кровью и трижды произнести свое имя. И тогда узнаешь будущее. Но для обряда годится не любое, первое попавшееся зеркало, а всего одно. То, что хранится в древнем заснеженном храме на Черной Горе, в обиталище Злой Колдуньи.
Последние месяцы убили в Эйде страх напрочь. Остатки страха. Почему бы и не рискнуть? Что уже терять?
Тот обряд нужно проводить в полночь. Эйда упросила служительниц оставить ее возле Зерцала до часу ночи. Нет лишь кинжала. Зато есть острая шпилька для волос. Ирия бы справилась
Кровь капала из проколотой руки. А Эйда медленно нараспев, как в том романе полушепотом твердила: «Эйда Таррент».
Сначала не происходило ничего. Потом в зеркальной глубине вдруг исчезло отражение. Исчезло и всё. Ни самой Эйды, ни даже комнаты
Медленно-медленно, как из тумана, в Зерцале появились незнакомые серые стены, сводчатый потолок, зловещий полумрак, свечи у странного возвышения в центре
Склеп. Или заброшенная часовня. Не хватает только полной луны и волчьего воя. Но первую с успехом заменяют тусклые факелы у стен и бледные свечи вкруг возвышения. Будто место для гроба. Нет, что тогда за ложбина вдоль черного камня? Вдоль алтаря.
Комната колыхнулась, гладь Зерцала подернулась рябью
Подожди! Эйда, закусив губу, вторично проколола руку. Мирабелла Таррент, Мирабелла Таррент, Мирабелла Таррент!..
Зловещая сводчатая часовня вернулась. Но теперь от алтаря видны лишь три свечи и отблеск четвертой.
На первом плане отдаленный вход. За ним скрыт непроглядно-черный коридор. И в нем кто-то есть. Кто-то, кто спешит сюда
Часовня неотвратимо дрогнула. Но прежде чем видение погасло отблески факелов обрисовали гибкий силуэт змеи. С головой ничуть не меньше человеческой
Эйда сама не знала, как и почему, но, глядя в Зерцало Истины, отчетливо поняла: нет у нее здесь никаких друзей, «братьев» и «сестер». Как и в любом другом месте. Ни у нее, ни у Мирабеллы. Раз уж Эйда сумасшедшая мать, никак не желающая поверить в смерть ребенка, то лучше положиться на собственное мнение и во всём остальном.
Мирабелла жива. Она здесь, у этих! А вот сколько они обе теперь проживут один Творец ведает. Или Темный
Учитель не навещал Эйду уже несколько дней и теперь ясно, почему.
Зато пришли другие.
Эйда узнала лишь одну из «сестер» та как-то приходила вместе с Учителем. Остальных как на подбор молодых, красивых и нарочито-скромно одетых в простые туники из белого полотна старшая дочь Эдварда Таррента видела впервые. Уже знакомая «сестра» сообщила, что они пришли одеть Эйду для праздника.
То ли гостья, то ли пленница со вздохом отдала себя в руки тюремщиц. Хотя уж что-что, а снять простое домашнее платье без шнуровки, с одним поясом, сумела бы и сама. Равно как и натянуть белую, как у прочих девушек, рубаху и распустить волосы. В монастыре прислуги не было.
Завтрак девы в белом принесли сюда же. Или это был ужин. Эйда давно потеряла счет дням.
Дамы удалились, пообещав вернуться через час.
Эйда осторожно отпила из бокала.
И от беспросветной тоски захотелось взвыть. Очередная