Он метнулся к себе и уже через минуту вернулся с корзинкой, в которой лежали разные свёртки.
Шафран! Завтра сварганю харчо пальчики откусишь, барин! Кардамон в чай его, в кофе тоже пойдет. Гвоздика обязательно! Убивает всякую нечисть! Сушёные фрукты на компот. Тмин в капусту, да и просто на здоровье. Халва кунжутная, грильяж, алыча с грецким орехом уже почти пел, а не говорил воодушевленный ара.
Глаза у него блестели, на лице выражение, сродни религиозному экстазу. «Ой, не конюх он подумал я. Повар как есть».
Из корзинки он выудил ещё и пакетики с травами, с такими названиями, что язык сломаешь.
Череш, алаязы, хош-гермек, тараторил он. Это от живота, это для ума, это для бодрости
А наутро все мои планы дружно полетели коту под хвост. Меня посетило похмелье! В том, своём старом, теле я, может, и не болел бы особо организм был закалён банкетными переговорами и тостами за партнёрство. А вот Алексей Алексеевич ишь, какой неженка!
Поездка в МГУ, разумеется, отменилась. Нечего уважаемый люд пугать своей опухшей физиономией. Хотя, уверен, эти ученые мужи сами бухают дай боже.
Марфа слиняла с утра, попытавшись выцыганить у меня хоть пятак сверху.
Ага, щас! В пятак могу, пятак нет, мрачно процедил я, разглядывая помятую проститутку с перекошенной после вчерашних возлияний физиономией.
Вместе со мной её разглядывал и Тимоха, на лице которого впервые за долгое время отразилось нечто похожее на отвращение и запоздалое раскаяние. Видно, самому стыдно стало за общение с этой «жрицей любви».
Страдал, кстати,
не я один. Стёпа тот вообще уже несколько дней подряд бухает со своими друзьями-гусарами, так что у него, считай, полноценная «малая болезнь души». По купеческому уставу за такое даже отпуск полагается. Жаль, не купец он.
Так что, вместо запланированного харчо сегодня у нас только огуречный рассол да куриный бульончик.
Весь день посвятил припоминанию песен да стихов. Отрывков набралось прилично даже сам удивился, сколько хлама в голове уместилось. Вспомнил, к примеру, отличное пушкинское:
Я вас любил, любовь ещё, быть может
Маленькое, да складное. И понятное местной публике. Только вот беда уверенности, что русский гений его ещё не написал, у меня нет. Пёс его знает, когда он его в этой реальности родит. Я даже слугу своего отправил пройтись по книжным лавкам и купить несколько томиков со стихами великого поэта. Пролистал нет там стиха. А ну как просто не попал в эти сборники?
А стих отличный. И как его теперь выставлять на заседании клуба? А ну как потом выяснится, что он уже напечатан в каком-нибудь там альманахе «Муза и медуза»? Или наоборот Пушкина позже обвинят в плагиате! Представляю, что скажут критики: «Александр Сергеевич, а вы зачем у Алексея Алексеевича стишок позаимствовали» Хе-хе!
Проще и безопаснее брать что-нибудь поновее. Вот, скажем, Блок или Маяковский. Те вообще ещё даже не родились. Удобненько!
А может, начать печататься под каким-нибудь скромным псевдонимом? Ну, скажем Алексей Безвременский. Или лучше даже Алексей А. А., чтоб потом филологи голову ломали, кто это был.
Под вечер, когда я наконец немного ожил, пришла спасённая Авдотья и принесла тот самый обещанный рупь.
Барин, не серчай, сказала она, уже собираясь уходить. Забыла предупредить, как съезжала: погреб-то топит. Мы и не знали уж, что делать
Ну, то не ваша вина, глубокомысленно философствую я. Силы природы таковы
Авдотья кивнула и ушла. Но не прошло и пары минут, как снова стук в дверь. Тимоха на кухне кашеварит, поэтому за привратника я.
Открываю и ба!
На пороге стоит Лизавета. Нарядная, с платочком на голове и корзинкой в руках. Улыбается, щёки румяные от вечернего ветерка, глаза сияют.
Насилу нашла! выдыхает она. Пока сюда шла два раза паспорт спрашивали!
Ну а как ты думала, у нас тут считай самый центр Москвы, похвастался я, разглядывая девушку.
Корзинка? Ну ладно, допустим: гостинцы для барина, покупки, продукты. К тому же она ведь и не на работе сегодня работает через день. Но вот что интересно отчего она такая нарядная? И почему, собственно, заявилась так поздно вечером? Приняла решение идти ко мне в услужение?
Карета, кстати, всё загораживает, заметила Лизавета, по-хозяйски оглядывая двор. Слишком громоздкая для вашего закутка А какие большие окна на втором этаже. В копеечку, небось, обошлись? Рубля четыре оно сейчас за квадратный аршин идёт, ассигнациями. Бемское, конечно, дороже было бы.
Бемское? Может, она имела в виду богемское? Хотя кто их знает. Я в стёклах не разбираюсь. А ведь и правда окна здоровущие. Я-то в будущем привык, что большое окно норма, а не роскошь. А тут, пожалуй, это окно больше, чем у меня в парадной зале в имении. Примерно полтора на полтора.
Судя по всему, прежние жильцы на одно только остекление спустили рублей пятнадцать, если не двадцать. Хотя, может, и меньше от качества же зависит. Гм Хорошо, что я тогда с ними полюбовно разошёлся, не стал в полицию или суд обращаться. Хотя шельмы, конечно, жили на халяву лет десять, как минимум.
Видно, что без женской руки в доме, уже с порога отчитывает меня Лизавета. Грязно, пыльно, посуда не мыта! Тут тоже неряха живёт!