Если бы ты была невзрачной коричневой букашкой, а потом превратилась в красивую золотую бабочку ты бы не возненавидела тех, кто знал тебя в бытность невзрачной букашкой?
Думаю, я была бы благодарна тому, кто направлял меня в жизни, ответила Купер.
Она уже поняла, что причиной пристальных взглядов Сюзи, когда та будто хотела прожечь дыру в собеседнике, являлась ее близорукость. Она ненавидела носить очки, а когда пыталась сфокусировать зрение, ее взгляд обескураживал своей прямотой.
Чувство благодарности мне неведомо, так же как и чувство жалости, призналась Сюзи. Кроме того, она вообразила, что владеет мной безраздельно. А я не чья-то вещь. Что еще Генри рассказал тебе обо мне?
Что ты разбила ей сердце.
Похоже, у него в запасе немало рассказов. Ты ему веришь?
Я не хочу остаться с разбитым сердцем.
Ты мне не доверяешь?
Если бы я тебе не доверяла, меня бы тут не было.
И все-таки ты прислушиваешься к Генри. Почему? Потому, что он мужчина?
Потому что он добр и искренен.
Cherie, люди
наговорят тебе обо мне кучу всякого разного. И то немногое, что они действительно знают, и то, о чем и понятия не имеют. Ты сделаешь большую глупость, если станешь всех слушать.
Я выслушиваю всех, но ни к кому не прислушиваюсь.
Это хорошо.
Сюзи восстала из ванны, как Афродита из морской пены, и высушила себя полотенцем. Глядя на нее, Купер не испытывала ни малейшего стыда: та вела себя, словно животное с гибким мускулистым телом, не сознающее собственной наготы, а потому и не вызывающее смущения у наблюдателя. Завитки волос в подмышечных впадинах и между ног в холодном зимнем свете тускло сияли матово-теплым золотом. Поймав на себе взгляд Купер, Сюзи развела руки в стороны:
Я тебе нравлюсь?
Ты красивая. И сама это знаешь.
Польщенная, Сюзи медленно покружилась, демонстрируя гибкую талию и упругие полные ягодицы.
Я, знаешь ли, уже не так молода. Но фигуру тем не менее сохранила. Я пока еще могу показывать свое тело публике. Неплохо, да?
Неплохо, согласилась Купер. А почему ты не бреешь подмышки?
Брить подмышки это так по-мещански. Она высоко подняла руки и продемонстрировала кустистую поросль с обеих сторон. Ну разве не мило?
Для вас, француженок, да. А для американок даже тень щетины проклятие. Но если ты настаиваешь
Сюзи дотронулась до треугольника волос между своих бедер.
А здесь? игриво спросила она. Хочешь, я и здесь все сбрею, чтобы ты могла как следует меня рассмотреть?
Нет.
Почему нет, если тебе так хочется побрить мои подмышки?
Потому что подмышки обнажают на публике, а эту часть тела нет.
Какая милая откровенность, рассмеялась Сюзи. Ты краснеешь, как роза, моя дорогая.
Я никогда прежде не встречала таких, как ты, сердито заметила Купер, чувствуя, как краска заливает ее щеки.
Купер смотрела на Сюзи, пока та одевалась. Ее нижнее белье из прозрачного розового шелка с кружевами, сшитое на заказ в лучшей корсетной мастерской на улице Камбон, вызывало зависть. Белье, а за ним и черный шерстяной костюм последовательно скрыли от глаз Купер гладкое бело-золотое тело.
Сюзи задумчиво оглядела Купер:
Сегодня особый случай, и он требует особого наряда. Снимай свою одежду.
Меня в моем наряде все устраивает.
Сюзи раздраженно фыркнула:
А меня нет. Раздевайся.
Это превратилось в ритуал, на совершении которого Сюзи время от времени настаивала. Проще всего было ей подчиниться. Купер сняла платье. Сюзи начала перебирать вещи в гардеробе. Они были почти одного размера, и большинство нарядов Сюзи хорошо сидели на Купер. По сегодняшнему случаю Сюзи извлекла из шкафа шелковый костюм антрацитово-черного цвета в тонкую изумрудную полоску. Она также настояла на том, чтобы самой наложить Купер макияж, и теперь сосредоточенно щурилась, подкрашивая ей губы и нанося тени на веки.
Надень очки, сказала Купер, пока ты не выколола мне глаз этой кисточкой.
Я ненавижу очки, пробормотала Сюзи, но все же надела их.
Очки были круглыми, в черепаховой оправе и на узком лице Сюзи смотрелись довольно комично, но именно в эти редкие моменты, когда Сюзи показывала свою слабость, Купер, кажется, и любила ее сильнее всего.
Когда наконец макияж полностью удовлетворил Сюзи, она отложила кисточку, нашла Купер пару туфель от Шанель с крохотными золотыми бантиками и завершила ее туалет, водрузив на голову изящную шляпку с вуалеткой, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала огромные серые глаза Купер.
Я чувствую себя рождественским подарком, прокомментировала та, разглядывая свое блестящее отражение в трюмо.
Ты и есть рождественский подарок, заявила Сюзи, натягивая бежевые перчатки из тонкой кожи. Если тебе нравится одежда, можешь оставить ее себе.
Они вместе вышли на улицу. Похоже было, что собирается дождь, поэтому они пошли быстрым шагом, держась под руку и хохоча, как давние подружки.
не было.
Почти все столики вокруг них занимали нарядно одетые женщины: некоторые сидели компанией, но большинство были парочками и дружески болтали вполголоса, склонившись друг к другу головами. Купер стало любопытно, сколько из этих пар не подруги, а любовницы. Она со всех сторон ловила на себе заинтересованные взгляды, в некоторых сквозило неприкрытое восхищение. Одна женщина, худая и темноволосая, не сводила с нее жадного пристального взгляда, и это даже вызывало тревогу; другая, квадратная, краснощекая, с яркими зелеными глазами, непрерывно улыбалась, словно Чеширский кот. Купер оставляла все эти авансы без ответа.