Только попробуйте повредить камеру! пригрозила она, схватив полицейского за руку. Я американская гражданка!
Тем хуже для вас, презрительно отозвался первый жандарм. Он открыл заднюю крышку и вытащил пленку, отправив псу под хвост всю ее работу.
Ты, мерзавец! бросилась на него Купер.
Он перебросил фотоаппарат напарнику.
В фургон ее, вместе с остальными.
Где тут американка?
Здесь, откликнулась Купер.
Он мотнул головой:
На выход.
Попрощавшись с сокамерниками, с которыми она всю ночь обменивалась впечатлениями о стычке с полицией, Купер позволила увести себя по вонючему коридору.
Да здравствует Революция! крикнул ей вслед один из товарищей.
Куда вы меня ведете? с напускной храбростью спросила Купер.
Вас освободили, ответил жандарм, благодаря заступничеству друзей.
Спаситель Купер, в щегольском пальто из верблюжьей шерсти и мягкой фетровой шляпе, дожидался ее у стойки дежурного.
Генри!
С тобой все в порядке? встревоженно спросил он, оглядывая ее.
Они забрали мою камеру.
Он поднял руку с «Роллейфлексом»:
Не волнуйся, мне ее вернули.
И они уничтожили мою пленку! На ней были кадры полицейского произвола. Мир имеет право это видеть.
Генрих вздохнул:
Но ты не ранена? И я не имею в виду гордость.
Всего пара синяков.
Тогда идем отсюда.
Погоди! запротестовала Купер, когда он начал подталкивать ее к выходу. Я не могу бросить здесь остальных!
Ты ничего не можешь для них сделать, возразил Генрих. Завтра с утра им всем предъявят обвинения и, вероятнее всего, приговорят к шести месяцам тюрьмы. Или ты хочешь того же?
Но я не совершила никакого преступления! Так же, как и они.
Я не могу помочь всем. Но лично тебя обвиняли в участии в гражданских беспорядках, отказе следовать указаниям полиции, сопротивлении при аресте и нападении на полицейского, и мне пришлось уговаривать их битых два часа, чтобы тебя выпустили, сообщил он вполголоса. Они заявили, что ты была вооружена.
На мне была каска! Это не оружие.
Временами ты бываешь поразительно наивна, хмыкнул Генрих.
Я не хотела, чтобы эти ублюдки вышибли мне мозги!
Идем отсюда, пока они не передумали.
Я собираюсь подать официальную жалобу они уничтожили мою отснятую пленку.
Я бы не стал этого делать. Они уже заикались о наложении ареста на твой фотоаппарат.
Купер нехотя позволила Генриху вывести ее из участка. В машине она демонстрировала дурное настроение, не последней причиной которого было недосыпание.
Я не просила приходить и спасать меня, неблагодарно бурчала она.
А тебе не пришло в голову, что если бы тебя осудили, то тут же депортировали бы из Франции? спросил он.
Полиция вела себя отвратительно, не сдавалась она, уходя от ответа. Я видела, как они избивали женщин дубинками.
Вчера на демонстрации застрелили полицейского. И еще шесть жандармов находятся в больнице.
А чего они ожидали? угрюмо буркнула Купер. Они напали на безоружную толпу без всякой провокации с ее стороны. Они просто свиньи, которым платят за убийство.
Они выполняют свою работу пытаются защитить Францию.
От собственного народа, поднявшего голос против несправедливости? насмешливо спросила она. Не об этой ли коммунистической революции ты постоянно вещаешь, Генри? Ты сам говорил, что мир нуждается в юности и свежести в новом начале. Именно это и обещают коммунисты. Купер взбесила его невозмутимость.
Их обещания далеко расходятся с делом, Купер. Ты не настолько юна, чтобы не помнить, что когда к власти пришли фашисты, они тоже сулили торжество юности, свежести и обновления. Но и они, и коммунисты несут с собой одни и те же ужасы.
Ты так говоришь, потому что сам капиталист.
Ты можешь мне не верить, но одно время я причислял себя к коммунистам.
В это действительно трудно поверить.
Тем не менее это правда. Появление первых коммунистов в России у меня, как и у многих других, вызвало небывалый подъем, всех вдохновляла идея всеобщего братства. Но когда они начали убивать сначала моих родных, а потом и своих же последователей, я понял, что красивой идеей пытаются прикрыть еще более мрачную и отвратительную форму тирании, а рука всеобщего братства не рука помощи, а все та же кровавая когтистая лапа, тянущаяся к власти.
Франция не Россия.
Но вскоре может в нее превратиться. Коммунисты скупают склады и гаражи, сосредотачивают там грузовики и легковые машины. Они запускают печатные станки, чтобы печатать листовки, а также фальшивые паспорта и продуктовые карточки. Выкапывают радиопередатчики, автоматы
и гранаты, зарытые после отхода немцев. Они хорошо вооружены и организуют по всей стране забастовки, которые рано или поздно парализуют Францию и ввергнут ее в хаос.
Откуда ты все это знаешь?
Это моя работа.
Шпионить?
Он рассмеялся:
Я предпочитаю термин «собирать информацию». Я видел, что коммунисты сделали с моей страной. Несмотря на шутливый тон, он был совершенно серьезен. Я бы не хотел, чтобы та же участь постигла la belle France или всю Европу.
Прости, сказала она и потерла глаза. Я просто устала.
Но ведь тебя беспокоит что-то еще? осторожно спросил он.