«Нет уж, лучше попытать счастья с Азаматом и его бочкой».
Я тряхнул головой, прерывая поток неприятных мыслей, и вернулся к наблюдению за стражами каравана. Они по-прежнему стояли возле колодца.
Что там с Салитисом? разрезал тишину хриплый голос одного из наемников, набиравших воду.
Не знаю, растерянно произнес второй, он со вчерашнего вечера не встает с постели. Его постоянно рвет и лихорадит.
Видимо, продукты караванщика оказались не такими свежими, как он нам рассказывал, сказал первый, сплюнув на песок.
Думаешь дело в сушеных финиках? Я ведь тоже их ел. Ты их ел все ели. Но страдает лишь Салитис!
Не он один, мрачно ответил первый, выливая воду в большой глиняный сосуд, а затем переставляя его на носилки.
Не один?
Нет, ведро со всплеском опустилось в колодец, еще у двоих наших те же признаки проявились сегодня утром.
Боги... протянул второй наемник, не хватало нам подцепить мор в самый неподходящий момент.
А для мора бывают подходящие моменты? усмехнулся первый стражник, вновь вылавливая ведро, полное воды.
Нужно, как можно, скорее найти источник заразы и оградить остальных, а не то нас возьмут голыми руками.
Пусть у Ассиса голова болит. Ему уже обо всем донесли, мрачно ответил первый, заполняя второй сосуд. Ладно, хватит болтать. Понесли. Нам еще не раз сюда таскаться придется.
Второй кивнул и, выдохнув, они понесли воду в сторону лагеря.
Хвала Мардуку, прошептал я, кажется, у нас появилась надежда.
Тупая ноющая боль, вновь вспыхнувшая в левой руке, заставила меня опустить глаза и посмотреть на повязку. Сквозь пожелтевшие и подсохшие пальмовые листья виднелась ткань, еще недавно бывшая частью одной из шерстяных накидок. К своему неудовлетворению, я подметил, что на перевязи снова проступили бурые пятна, хоть и не в таком количестве, как раньше.
Понимаю, что сейчас не самое подходящее время, тихо произнес я, но у тебя, случайно, не осталось еще немного того животного жира
и кусочка чистой материи?
Бастет обернулась ко мне. По ее лицу можно было понять, что она не совсем расслышала то, что я говорил. Ее мысли находились где-то далеко от этого злосчастного места.
Поэтому я добавил, многозначительно глянув на поврежденную руку:
Повязка. Ее нужно сменить.
Да, конечно, вяло ответила Бастет, подхватывая горшочек с жиром и чистый кусок ткани, это последний, больше перевязывать нечем.
Ничего страшного, улыбнулся я, возможно, завтра перевязка мне уже не понадобится.
Она ничего не ответила, а, молча, начала это неприятное, но необходимое действие.
Но небольшая надежда есть, произнес я.
Какая? спросила Бастет, не поднимая взгляда.
Помнишь гиену, что ты сбросила в колодец?
Да.
Кажется, это приносит свои плоды.
Они отравились?
Именно! Несколько человек, так точно. И они пока не знают, что послужило тому причиной, поэтому продолжают набирать воду. А это значит, что из строя может выйти еще не один наемник.
Надеюсь, они сдохнут в муках, произнесла Бастет таким спокойным тоном, словно речь шла о рецепте хлебной выпечки.
Сколько людей у Азамата?
Бастет задумалась на секунду, а затем ответила:
Три десятка.
Численное преимущество... болезнь в стане врага... задумчиво произнес я, шансы есть. Беспокоит только, что наемники ожидают нападения.
Бастет снова промолчала, продолжая умело обрабатывать рану и накладывая новую повязку. На этот раз боль была не такой сильной. Даже тогда, когда она втирала жир в рану. Так, что я вполне сумел сдержаться и не застонать.
Близость ее обнаженного тела вновь пробудила во мне целую кучу всевозможных чувств и эмоций. Прекрасно осознавая, что сейчас неподходящий момент...
«совсем неподходящий»
...я непроизвольно протянул руку и нежно прикоснулся к ее левой щеке, как раз, когда она закончила делать перевязку и наложила поверх ткани засохшие пальмовые листья. Бастет медленно подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Я ожидал, что она откинет мою ладонь в сторону или, как следует, ударит меня по лицу, но ничего подобного не произошло. Более того, моему искреннему изумлению не было предела, когда в следующий миг она впилась своими губами в мои. Однако мне некогда было его выказывать. Впервые за долгое время со мной произошло нечто приятное. Нечто, способное свести с ума и затмить разом все проблемы этого мира. И я не собирался тратить драгоценные мгновения на размышления почему так произошло? Те минуты, что я провел с Бастет в то утро, навсегда остались в памяти и не шли ни в какое сравнение даже с самым богатым храмом любви Вавилона.
Она ответила не сразу. Видимо, крепко заснула после нашего соития. Ко мне же сон наотрез отказывался приходить, несмотря на сильную слабость. Поэтому мне приходилось лежать, молча, смотря в потолок, обуреваемый мрачными мыслями под звуки тихого покачивания палатки на слабом ветру и отдаленные голоса наемников.
Хм, что? Бастет шевельнулась и открыла глаза, а затем прижалась крепче к моему правому боку.
Я хотел спросить тебя кое о чем.
Ну?
Это неприятный вопрос.
Тогда не надо.
Почему?
Не порти момент.
Я хмыкнул:
Ну, хорошо. А об Азамате поговорить не хочешь?
У меня вообще нет желания говорить. Возможно, это последний день в моей жизни, и я точно не хочу провести его в пустой болтовне.