Но, какой бы ни была силы злоба на Эмеку-Имбару, я, все же, надеялся, что он сможет раскрыть заговор жрецов против Самсу-дитану. А Бел-Ададу и его прихвостням вспорют животы и подвесят на собственных кишках!
«Боги всемогущие, я и не знал, что во мне может таиться столько ненависти и злобы. Кукла в большом спектакле. Я, Сему мы куклы в большом спектакле, от которых избавились после того, как они сыграли свою роль. Даже Анум. Хотя она отчасти и заслужила той участи, которую ей подготовил Бел-Адад. Нечего было вилять задницей перед кузнецом и таскать ему деньги мужа. Ее мужа! Так, что к ней жалости я особо не испытываю. Боги, что со мной? Сколько злобы! Так и хочется выплеснуть ее на кого-нибудь, чтобы легче стало!».
Внезапно я осознал, что волны и безразличия, которые еще несколько дней назад, казалось, готовы были поглотить меня с головой, полностью пересохли, как малые каналы засушливым летом. Я твердо решил бороться. Бороться за жизнь. И если есть какой-нибудь закон против этого, то я намерен нарушить его.
«Я там, где законов нет! И это, может, даже к лучшему».
Мой внутренний мир разлетелся на тысячи мелких осколков, подобно глиняному кувшину, упавшему с большой высоты. И на руинах этого мира уже начали появляться ростки чего-то нового, но пока не до конца понятного.
Обед для господина, произнес негритенок.
Я с интересом рассматривал своего посетителя. Раньше мне приходилось встречать темнокожих рабов, но только пару раз на виллах вельмож к западу от Этеменанки.
«Он назвал меня господином. Я и не знал, что это слово так сладко звучит, когда обращено именно к тебе».
Я указал пальцем на стол:
Поставь вон туда.
«Смотри, не войди во вкус. Он все-таки не твой раб. Однако не спорю это так приятно. Может, даже лучше, чем ночь со жрицей».
Негритенок послушно засеменил к столу и опустил поднос с яствами на поверхность, затем выжидательно обернулся и вылупил на меня свои огромные глаза.
Я важно поджал губы, а затем сделал пренебрежительный жест в сторону выхода:
Можешь идти, Ранаи.
Как вы узнали мое имя? он испуганно вытаращился на меня.
Я нарочито сдвинул брови, а затем произнес суровым голосом:
Я провидец. А теперь проваливай. Я хочу поесть один.
Раб ринулся к выходу, чуть не опрокинув табурет, чем меня весьма
позабавил.
«Хорошо быть господином».
Когда полог шатра опустился за Ранаи, я сел на кровати, аккуратно ощупывая нос. На месте перелома оказался ощутимый бугорок.
«Проклятый ассириец. Теперь всю жизнь ходить с горбатым носом. Хорошо, что ты этого не увидишь. Ты вообще уже ничего не увидишь».
Я опустил ноги, на которых по-прежнему находились кожаные сандалии.
«А они оказались довольно крепкими, раз выдержали все испытания вместе со мной».
Медленно поднявшись, я направился к столу, испытывая слабость во всем теле. Опустившись на табурет я, первым делом, жадно отхлебнул несколько глотков из кувшина. В нем оказалось дрянное пальмовое вино, но я другого и не ждал. Более того, был бы рад и обычной воде. Затем набросился на вяленое мясо, закусывая его одной из двух пшеничных лепешек. На вкус оно напоминало говядину, только более сладкое. Мясо было жесткое, с прожилками и трудно жевалось, но я настолько проголодался, что смаковал каждый кусочек больше минуты и не обращал внимания на то, как оно с трудом разжевывается и застревает в зубах. Полностью разобравшись с таинственным блюдом, я вновь отпил из кувшина и смачно рыгнул. На лице появилась довольная улыбка. Взгляд заскользил по оставшейся лепешке и двум виноградным гроздьям.
«Собственно, почему бы и нет?».
С этой мыслью я начал расправляться с остатками еды, а затем добавил внутрь еще четыре больших глотка вина. Наконец, я почувствовал блаженную сытость, а затем и накатившую сонливость. Встав из-за стола, я прямиком направился в сторону кровати и опустился на нее, положив руки под голову. Закрывая глаза, я подловил себя на том, что вновь размышляю о прелестях богатой жизни.
«Хорошо быть господином».
Затем я, порядком истощенный за последние дни, начал проваливаться в глубокий сон. На этот раз его не прерывали ни кошмары, ни видения, ни воспоминания. Впервые за долгое время я спал с улыбкой на устах.
Глава 5
Одевай тряпки, он кинул мне одежду на колени. Пора встретиться с Главой.
Может, скажешь свое имя? буркнул я, опуская ноги и надевая набедренную повязку.
Лицо воина расплылось в широченной улыбке, и я заметил, что начал к ней привыкать, как к родной:
Азамат.
Я кивнул и продел голову в рубаху. Она и вправду была чистой. Одежда приятно соприкасалась с кожей.
Я встал.
Воин, тем временем, продолжил:
Прежде, чем идти, вбей себе в башку все зависит от тебя. Глава сохраняет жизнь только тем, кому считает нужным. Если он решит, что от тебя никакой выгоды не будет, то проживешь ты не так долго, как рассчитываешь. Уяснил?
Я пожал плечами:
В крайнем случае, всегда могу выносить горшки с дерьмом.
Азамат хмыкнул:
Это место уже занято Ранаи. Второй дармоед здесь не нужен, он развернулся к выходу, но на полпути остановился и бросил через плечо, ах да, вот еще что. Не отходи от меня ни на шаг, пока не войдем в шатер Главы. Как я говорил, народ тут у нас не слишком дружелюбный.