Это макеты танков, товарищ командующий, показал я на карте условный знак ложной танковой группировки, которая бросилась ему в глаза. Пятьдесят штук сделано в мастерской Мариинского театра. Немцы дважды их бомбили...
Дважды! насмешливо перебил Жуков. И долго там держишь эти игрушки?
Два дня.
Дураков ищешь. Ждешь, когда немцы сбросят тоже
деревяшку. Сегодня же ночью убрать оттуда! Сделать еще сто штук и завтра с утра поставить в двух местах за Средней Рогаткой. Здесь и здесь, показал он карандашом.
Мастерские театра не успеют за ночь сделать сто макетов, неосторожно сказал я.
Жуков поднял голову и осмотрел меня сверху вниз и обратно.
Не успеют под суд пойдешь. Кто у тебя комиссар?
Полковой комиссар Муха.
Муха? Вот и передай этой своей мухе, что вместе пойдете в трибунал за невыполнение приказа. Завтра сам проверю.
Отрывистые угрожающие фразы Жукова походили на удары хлыстом. Казалось, он нарочно испытывал мое терпение.
Завтра на Пулковскую высоту поеду, посмотрю, что вы там наковыряли... Каким местом думали? Почему так поздно начали ее укреплять? И тут же, не ожидая ответа, отрезал: Можешь идти.
Не лучше обошелся новый командующий и с другими руководящими работниками фронта. Почти всем им он пригрозил трибуналом.
Начальник оперативного отдела полковник Коркодин после первого же непродолжительного разговора с Жуковым отбыл в Москву. На второй день Жуков заменил командование 42-й армии. А еще через неделю отстранил от командования 8-й армией генерал-майора В.И. Щербакова и члена Военного совета дивизионного комиссара И.Ф. Чухнова.
Что же касается чисто оперативных решений и приказов нового командующего фронтом, то они по сути своей не отличались, да, по-видимому, и не могли отличаться от того, что было до сих пор. Главным по-прежнему остается требование «непрерывности контратак»: взять у противника обратно отданный вчера или сегодня поселок, станцию, высоту. К этому вынуждала сама обстановка.
2
В течение двух суток редко кто из нас смог вырваться в войска. В любую минуту можно было ждать нового вызова к командующему. А обстановка под Пулковом все более накалялась.
Вначале предполагалось, что, пока продолжаются контратаки наших войск под Красным Селом, 5-я дивизия народного ополчения успеет организованно занять подготовленные для нее траншеи на Пулковских высотах. К сожалению, этого не получилось. Правофланговый опорный пункт пулковской позиции в районе станции Горелово 13 сентября попал в руки врага. Двум полкам 5-й дивизии пришлось с ходу вступить в бой за Горелово.
Ополченцам удалось ворваться на станцию. Были все основания полагать, что они там закрепятся. Но в пятнадцать часов со стороны Красного Села их атаковали пехотная и танковая дивизии 41-го механизированного корпуса противника. А к шестнадцати часам на рабочей карте оперативного отдела появилась отметка о вторичном захвате противником станции Горелово.
С ходу захватили немцы и еще один опорный пункт на правом фланге пулковской позиции Финское Койрово.
Примерно в семнадцать часов, приведя в порядок полки, 5-я дивизия снова пошла в контратаку и опять освободила Горелово. Однако, опасаясь за судьбу Пулково, командующий 42-й армией генерал-майор Ф.С. Иванов ночью отвел один из полков со станции на Пулковские высоты. В Горелово остался всего один полк, очень ослабленный в контратаках. Командир полка С.И. Красновидов был ранен, и его заменил комиссар бывший секретарь Выборгского райкома партии Н. А. Смирнов.
Утром 14 сентября бой за Горелово возобновился с новой силой. Комиссар дважды водил бойцов в контратаки, но к вечеру немецкие танки в третий раз захватили станцию. Командующий фронтом приказал восстановить положение силами 708-го стрелкового полка 21-й дивизии НКВД.
Весь день 15 сентября я провел вместе с начинжем 42-й армии майором А.П. Шубиным на наблюдательном пункте около обсерватории. Пытался наладить связь с командирами своих саперных частей, действовавших с пехотой. Но сделать это оказалось не так-то просто. П.К. Евстифеев, И.И. Соломахин и П.А.
Заводчиков все время были впереди, сами руководили установкой противотанковых мин.
В середине дня бой сдвинулся к правому флангу армии. Командир 21-й дивизии НКВД полковник М.Д. Папченко донес, что его 708-й полк атакуют шестьдесят тяжелых танков и он вынужден отходить к Урицку.
Весь правофланговый и центральный участки пулковской позиции бомбила вражеская авиация. Многие здания обсерватории были разрушены. К вечеру пожары охватили Урицк, который обороняла теперь 21-я дивизия.
Противник вышел на дорогу Стрельна Ленинград, разрезав фронт 42-й армии. Две ее правофланговые стрелковые дивизии 10-я и 11-я оказались в полосе 8-й армии и вели бой за Стрельну и поселок Володарского.
Ночью меня вызвал в Смольный начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.С. Хозин.
Мосты в Ленинграде минированы? Г де подробный план и схемы? И тут же приказал: Утром мне все
это доложите.
Михаила Семеновича Хозина я знал с 1938 года, когда он командовал войсками Ленинградского округа и довольно часто бывал на Карельском перешейке. Как и три года назад, вся его крупная, пожалуй, даже монументальная фигура, некоторая медлительность движений и неторопливая манера разговора свидетельствовали о большой внутренней силе. Но на этот раз в его голосе я уловил нотки тревоги.