Но страшные слова «голод» и «блокада» вслух еще не произносились.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ШТУРМ ОТБИТ
Ленинград ежедневно подвергался ударам авиации и тяжелой артиллерии. В Смольный звонили о пожарах то в цехах «Электросилы», то на Кировском заводе, то на 5-й электростанции. Около трех тысяч противопожарных команд и две тысячи санитарных постов работали непрерывно и все же не могли вовремя ликвидировать тяжелые последствия бомбежек. Подростки дежурили на крышах, сталкивая оттуда на мостовые зажигательные бомбы. Народные патрули ловили ракетчиков-диверсантов.
Трудно было на всех участках. Но все же урицко-пулковское направление считалось наиболее тяжелым. Именно здесь после захвата Красного Села сосредоточила свои усилия главная группировка гитлеровских войск, В случае овладения Урицком и Пулковскими высотами противник выходил к Средней Рогатке. Военный совет фронта сосредоточил на этом направлении
максимум внимания.
Я был у полковника Городецкого, когда он передавал приказ командующему 42-й армией генерал-майору Ф.С. Иванову. Полоса ее обороны резко сокращалась: с одного фланга ее ограничивал Урицк, с другого Пулково. Иванову спешно передавалась 5-я дивизия народного ополчения, 21-я дивизия войск НКВД и 10-я стрелковая дивизия. Переброска этих войск осуществлялась с помощью автотранспорта.
Этим, конечно, значительно ослаблялась 55-я армия. Оставшимися в ее составе войсками трудно было обеспечить надежную защиту городов Слуцк и Пушкино. Чтобы хоть немного уплотнить боевые порядки наших войск на этом направлении, 13 сентября с разрешения Военного совета фронта остатки 2-й рабочей дивизии и 267-й пулеметный батальон оставили Красногвардейск, зажатый противником с обоих флангов, и отошли к городу Пушкино.
И как раз в этот напряженный момент опять произошла смена командования фронта. К.Е. Ворошилов был отозван в Москву. Вместо него прибыл генерал армии Г.К Жуков. Начальником штаба стал генерал-лейтенант М.С. Хозин.
Формальности приема и передачи фронта не заняли много времени. П.П. Евстигнеев и И.Н. Ковалев рассказывали, что после подписания разведывательной и оперативной карт Ворошилов и Жуков пошли на телеграф. Разговор со Ставкой был краток. К аппарату в Москве подошел генерал А.М. Василевский. Жуков передал: «В командование вступил. Доложите Верховному Главнокомандующему, что полагаю действовать активней, чем мой предшественник».
Ворошилов разговаривать с Москвой не стал и молча вышел из помещения.
Вскоре он пригласил попрощаться начальников родов войск. Пришли генералы А.А. Новиков, В.П. Свиридов, Н.А. Болотников, П.П. Евстигнеев, И.Н. Ковалев и я Ворошилов хмуро пожал нам руки:
До свидания, товарищи! Отзывает меня Верховный. Помолчал и добавил:
Так мне, старому, и надо! Нынче не гражданская война по-другому следует воевать... А в том, что разгромим мы здесь фашистскую сволочь, и минуты не сомневайтесь! Они уже высуня язык к городу лезут, собственной кровью захлебываются...
В ту же ночь Ворошилов и большинство лиц, составлявших штаб Главкома Северо-Западного направления, вылетели в Москву. А на другой день меня вызвал Г.К. Жуков.
Первое мое знакомство с новым командующим носило несколько странный характер. Выслушав мое обычное в таких случаях представление, он несколько секунд рассматривал меня недоверчивыми холодными глазами. Потом вдруг резко спросил:
Кто ты такой?
Вопроса я не понял и еще раз доложил:
Начальник Инженерного управления фронта подполковник Бычевский.
Я спрашиваю, кто ты такой? Откуда взялся?
В голосе его чувствовалось раздражение. Тяжеловесный подбородок Жукова выдвинулся вперед. Невысокая, но плотная, кряжистая фигура поднялась над столом.
«Биографию, что ли, спрашивает? Кому это нужно сейчас?» подумал я, не сообразив, что командующий ожидал увидеть в этой должности кого-то другого. Неуверенно стал докладывать, что начальником Инженерного управления округа, а затем фронта работаю почти полтора года, во время советско-финляндской войны был начинжем 13-й армии на Карельском перешейке.
Хренова, что ли, сменил здесь? Так бы и говорил! А где генерал Назаров? Я его вызывал.
Генерал Назаров работал в штабе Главкома Северо-Западного направления и координировал инженерные мероприятия двух фронтов, уточнил я. Он улетел сегодня ночью вместе с маршалом.
Координировал... улетел... пробурчал Жуков. Ну и черт с ним! Что там у тебя, докладывай.
Я положил карты и показал, что было сделано до начала прорыва под Красным Селом, Красногвардейском и Колпино, что имеется сейчас на пулковской позиции, что делается в городе, на Неве, на Карельском перешейке, где работают минеры и понтонеры.
Жуков слушал, не задавая вопросов. Потом случайно или намеренно его рука резко двинула карты так, что листы упали со стола и разлетелись по полу. Он повернулся спиной и, ни слова не говоря, стал рассматривать большую схему обороны города, прикрепленную к стене.
Что за танки оказались в районе Петрославянки? неожиданно спросил он, опять обернувшись ко мне и глядя, как я складываю в папку сброшенные на пол карты. Чего прячешь, дай-ка сюда! Чушь там какая-то...