Прежде чем взобраться на катер, Лев по-братски обнял своего шофера:
Василий, дорогой, езжай в порт, к теплоходу, на который грузится полк, встретимся в Севастополе. До свидания!
До встречи, дорогой товарищ командир! Я еще повожу вас на нашей «эмочке», ответил Василий.
Погорелый отправился в порт, нашел теплоход, где посадкой людей полка занимался старшина Кацен.
Слушай, Даниил, помоги погрузиться с машиной.
Вася, это исключается. Каждый метр площади, каждый килограмм груза на учете.
Ну что ж, тогда до встречи в Крыму! Василий взял под козырек.
Ты куда? Бросай машину, кому она сейчас нужна! Садись, пропадешь же, крикнул ему вслед старшина.
Не пропаду, заверил Погорелый. Машину бросает последний шофер
Авиационный полк, произведший
с 22 июня по 14 октября 1941 года 6608 боевых вылетов, сбивший 94 самолета и три планера, уничтоживший до 30 самолетов на земле, а также большое количество другой боевой техники и живой силы противника, покидал город, за который отдали свою жизнь лучшие его воздушные бойцы.
Небо Одессы оставалось беззащитным. Но еще несколько дней вражеские летчики с большой опаской появлялись в нем, не веря, что их больше не встретят краснозвездные мстители летчики-шестаковцы.
А командир и комиссар в это время в каюте торпедного катера подводили итоги одесской эпопеи, прикидывали, сколько техники и людей потребуется для восстановления полка.
Они были уверены, что из Крыма начнется наступление, в результате которого они снова вернутся в свою родную героическую Одессу
НАГРАДЫ НАХОДЯТ ГЕРОЕВ
Томительное бездействие после столь напряженной боевой жизни, сознание, что пришлось покинуть город, за который пролито столько крови, тревога за полк, за людей все это огорчало, терзало, мучило.
И зачем нас посадили на эту злосчастную посудину?! возмущался Шестаков. С полком куда легче было бы
Таким было решение командующего оборонительным районом, ответил Верховец. Он решил любой ценой сохранить весь руководящий состав для предстоящих боев в Крыму. Тут мы ничего изменить не могли.
Руководящий состав сохранится, а где гарантия, что нам будет кем руководить? Доберутся ли летчики до Крыма? Вон какая погода буря, ливень.
Старшими групп пошли надежные люди, попытался успокоить командира Николай Андреевич. Думаю, все обойдется
Но у него самого кошки скребли на душе. И неспроста. Уже первая группа во главе с Алексеем Череватенко приземлилась в крымском поселке Кунан, но без комиссара эскадрильи Дубковского. Ни сам Череватенко, ни Королев, Тараканов, Педько, Серогодский, ни другие летчики группы не видели, куда девалась его машина. Неужели что-то случилось над морем? Тогда никому уже не удастся узнать о последних минутах Дубковского.
Но в гибель его никто не хотел верить. Находчивый, решительный, любивший жизнь комиссар не мог уйти из нее вот так, незаметно.
Надеялись, придет транспортный «вульти», может, его экипаж знает что-либо, дающее основание считать Дубковского живым.
Но и «вульти» задерживался Все страшно обрадовались, когда итальянский тихоход появился на горизонте. Это был его последний рейс: коснувшись земли, он начал на пробеге рассыпаться по частям. Хорошо хоть никто не пострадал. Майор Рыкачев, соскочив на землю и убедившись, что все живы и невредимы, прощально взмахнул рукой в сторону покосившегося полуразрушенного самолета, сказал:
Спасибо, старина, ты свое отслужил
Он тут же организовал эвакуацию «вульти» с летного поля: вот-вот должны прийти Блохин с начальником штаба на УТИ-4.
Товарищ майор, обратился к Рыкачеву Череватенко, Дубковский, где-то отстал
Феодосий? Вот напасть-то. Ничего не видел. Может, где на вынужденную сел? Подождем до утра, а с рассветом можно на поиски отправиться.
Гибель летчиков в бою прибавляла многим
седин, но воспринималась как неумолимая неизбежность. А вот с потерями случайными никак не могли примириться.
Такие жертвы Шестаков и Верховец не умели прощать ни себе, ни другим. После каждого случая принимали самые энергичные меры для повышения выучки летного состава. В результате подобные ЧП прекратились. И вот нет Дубковского Да что-то и Блохин задерживается ведь вечереет уже. На всякий случай решили пораньше включить прожекторы, чтобы их лучи стали своеобразными ориентирами.
Мрачные, расстроенные, отправились ужинать в наспех переделанную под столовую глинобитную мазанку.
Несмотря на трудный день, аппетит у всех плохой. У каждого одна мысль: где Дубковский, Блохин, Никитин? Живы ли?
Ужин подходил к концу. Рыкачев, Череватенко уже молча поднимаются с мест, и тут раздается скрип входной двери. Она открывается, и в ее проеме все видят здорового улыбающегося комиссара эскадрильи.
Полгоры с плеч! восклицает Череватенко, бросается к Дубковскому, начинает обнимать его.
Откуда? спрашивает Рыкачев.
Пешком от Ак-Мечети.
А где машина?
Там осталась, целехонька, горючего нет.
Значит, совершил экскурсию по крымской земле?
Выходит, что так.
Ну, молодец. Рад за тебя. Завтра заберем твой самолет, а теперь будем ждать Елохина с Никитиным.
А что, и их до сих пор нет?