Он подошел к главному зданию и увидел, что там толпились люди, уставшие, грубо разбуженные среди ночи и очутившиеся черт знает где. Он стал пробираться сквозь толпу к кабинету Филсона. Голос американца с западным акцентом звучал громко и раздраженно:
Это черт знает что такое! Я буду говорить об этом с мистером Коульсоном, когда мы доберемся до Рио.
О'Хара улыбнулся и толкнул дверь филсоновского кабинета. Филсон сидел за столом, рукава его были засучены, лицо лоснилось от пота. Он всегда сильно потел, особенно в чрезвычайных ситуациях, а так как его жизнь состояла из сплошных кризисов, странно было, что до сих пор не расплавился вовсе. Он поднял глаза на вошедшего О'Хару.
А, наконец-то ты здесь.
Приятно, когда тебе рады, заметил О'Хара.
Филсон проигнорировал эту реплику.
Ладно. Дело вот в чем. Я заключил контракт с ЮЖАМА на переброску десяти из ее пассажиров в Сантильяну. Они там должны успеть на корабль. Возьмешь первую машину. Ее сейчас заправляют.
Его голос звучал подчеркнуто деловито, и по тому, как он произнес «заключил контракт с ЮЖАМА», О'Хара чувствовал, что Филсон сейчас воображает себя крупным боссом, дающим задание своим подчиненным, забыв на мгновение о том, кем он был на самом деле, пожилым отставным летчиком, ведущим скудное существование за счет эксплуатации тарахтящих, двадцатипятилетней давности, списанных армейских самолетов.
О'Хара спросил коротко:
Кто летит со мной?
Гривас.
А, этот наглый негодяй.
Он сам вызвался не то что ты, отрезал Филсон.
В самом деле?
Он был здесь, когда семьсот двадцать седьмой приземлился, сказал Филсон и слегка улыбнулся. Это была его идея взять несколько наиболее нетерпеливых пассажиров, и он позвонил мне. Такие сообразительные парни нам нужны.
В полете он мне не нравится, сказал О'Хара.
Ну, ты, конечно, летчик классный, без воодушевления заметил Филсон. Поэтому ты главный, а он помощник. Он задумчиво посмотрел в потолок. Когда я налажу связь с ЮЖАМА, я возьму Гриваса в контору. Он слишком хорош, чтобы быть простым летчиком.
У Филсона явно была мания величия. О'Хара сказал подчеркнуто:
Если ты думаешь, что ЮЖАМА предложит тебе контракт, то ты сумасшедший. Они, конечно, заплатят за то, что ты перевезешь их пассажиров, поблагодарят тебя и пошлют тебе прощальный поцелуй.
Филсон ткнул ручкой в сторону О'Хары.
Тебе платят за то, что ты можешь оседлать самолет. А шевелить мозгами предоставь мне.
О'Хара сдался.
Что случилось с семьсот двадцать седьмым?
Что-то с системой питания. Они там ее сейчас проверяют. Филсон взял со стола пачку листов и потряс ими в воздухе. Тут еще надо перевезти кучу техники. Вот документы.
Боже! воскликнул О'Хара. Это же внеочередной рейс. Разве обязательно его загружать?
Внеочередной или нет, а ты полетишь с грузом. Черт возьми, если есть чем заполнить самолет, зачем же я буду посылать его порожним?
О'Хара помрачнел.
Я просто подумал, что мог бы для разнообразия хоть иногда давать нетрудные рейсы. Ты же знаешь, у меня всегда перевес, а это дьявольская работа лететь через перевалы. Старая стерва ковыляет как гиппопотам.
Ты вылетаешь в лучшее время суток, сказал Филсон. Позже, когда солнце поднимется выше, будет хуже. В общем, проваливай и не раздражай меня.
О'Хара вышел
из кабинета. В главном зале народу было уже меньше. Поток недовольных пассажиров ЮЖАМА направлялся к старенькому аэродромному автобусу. Но несколько человек продолжали стоять это и были те, кто спешил добраться до Сантильяны. О'Хара не стал их разглядывать. Пассажиры или груз ему было все равно. Он возьмет их на борт, переправит через Анды, высадит с другой стороны и все интересоваться ими нечего. Ведь водитель автобуса не интересуется своими пассажирами. А он кто? Он и есть водитель воздушного аэробуса.
Он посмотрел на документы к грузу. Филсон опять в своем репертуаре. Он подбросил ему два контейнера, и О'Хара ужаснулся, увидев, сколько они весят. «Когда-нибудь, подумал он гневно, я напущу на Филсона инспектора из международной ассоциации, и его отправят на виселицу». Он скомкал в руке бумаги и зашагал к Дакоте.
Гривас был уже у самолета. Он стоял, картинно опираясь на подвеску. Увидев О'Хару, выпрямился, бросил окурок сигареты, но остался стоять на месте. О'Хара подошел к нему.
Груз уже на борту?
Гривас ухмыльнулся.
Да.
Проверяли? Закреплен надежно?
Конечно, сеньор О'Хара. Я сам смотрел.
О'Хара хмыкнул. Он не любил Гриваса ни как человека, ни как летчика. Он не доверял его выхоленности, густому налету фальшивой манерности, которая лезла в глаза так же, как и кожаный отблеск его напомаженных волос, аккуратная щеточка усов и до блеска отполированные ботинки.
Гривас был изящный, но жилистый человек, постоянно улыбавшийся. Этой улыбке О'Хара не доверял больше всего.
Как погода? спросил он.
Гривас поднял глаза к небу.
Вроде ничего.
О'Хара сказал слегка ядовито:
Неплохо бы поглядеть метеосводку, как вы думаете?
Гривас ухмыльнулся.
Я принесу, сказал он и тут же засеменил в диспетчерскую.
О'Хара посмотрел ему вслед, затем повернулся к «Дакоте» и подошел к грузовому люку. «Дакота» была одним из самых удачливых самолетов, когда-либо сконструированных, рабочая лошадка союзников во время Второй мировой войны, налетавшая бесчисленные тонно-километры по всему миру. Это был блестящий для своего времени самолет, но это время давно прошло.