голоса. Благинин прислушался.
Рыбу я тебе в коробок высыпал, говорил Илья, да вот уток штук тридцать. Только смотри не продешеви. Меньше, чем по десятке не отдавай
А то ты меня не знаешь, скороговоркой ответила Настасья. Слава богу, набила руку-то.
То-то же!.. Теперь через неделю, раньше и не приезжай. Надо с заданием подтянуть, а то не выполнишь, так вопить будут, что не тем занимаюсь. А так тишь, да гладь, да божья благодать. Да я и сам собираюсь в Вагино, хорошая добыча будет, так увезу.
Ладно уж Ну, ни пуха, ни пера, Ильюшенька! Настасья легко закинула за плечо связку уток и пошла за угол избушки. Через несколько минут до Благинина донёсся скрип отъезжающей телеги.
Илья вошёл в избушку, напевая вполголоса:
Илья презрительно посмотрел на бледное лицо Благинина и ответил:
Закаркал!.. И всегда тебе больше всех надо. На чужих лошадях хочешь в рай въехать, да далеко кулику до Петрова дня.
Иван приподнялся на локтях и, сдерживая дрожь в голосе, отрезал:
Потому и говорю, что ты не тем занимаешься. Люди стараются для общества, а ты всё себе тянешь. На торгашеских началах работаешь
Андронников сплюнул на сторону.
Ты меня, Иван, не агитируй. Учёного учить только портить. План я выполняю, а до остального никому дела нет.
Ты выдохнул из себя Благинин, ты частник!
Замолчи!.. О себе больше думай, а на других пальцем не показывай, Илья с силой рванул дверь и вышел из избушки.
Гад! бросил вдогонку Иван. Охотничьим билетом прикрылся
Дед Нестер, внимательно выслушав Благинина, поддержал:
Да. Замечал это я за ним. Настасья частенько днём приезжает на промысел. Хотел Сергею Селивёрстовичу сказать, да думаю, может делишки надо человеку какие-нибудь поправить. Мало ли с кем не бывает.
Делишки?.. Нет, это у него в крови, видно, заложено. Для него общественное богатство свой собственный карман
Да-да. Может быть согласился дед Нестер.
Благинин задумался, перебирая в памяти всё, что характеризовало Андронникова. Не ошибся ли он в нём, не зря ли вчера поскандалили? Вспомнилось, что не раз видел, как Илья вместо того, чтобы заниматься промыслом ондатры, подолгу утрами засиживался на тихом плёсе и отстреливал дичь, которую, как теперь стало ясно, отправлял на базар.
«Но ведь он всё-таки задания выполняет», пытался опровергнуть себя Благинин, но тут же и возражал.
«Ну так что ж, это для того, чтобы дым в глаза пустить, мол с заданием я справлюсь, а что больше на себя работаю, это ещё доказать надо, да до этого никому и дела нет. Нет-нет, Андронников шкурник. И другие это же заметили. Вот и Тимофей Шнурков с ним поссорился, когда договор обсуждали с николаевцами».
Ладно, посмотрим, что дальше будет вслух проговорил Иван и снова задумался, теперь уже о другом: «Отстану я с этой болезнью. Вон как у Тимофея с Салимом дело пошло, каждый день задание перевыполняют, а тут заболел не во-время. Что же делать? Одна надежда на «питомник», а ну как снова оттуда ондатра ушла? Да нет, не может быть! успокоил он себя. Приплод дала, теперь не уйдёт. Скорее бы на ноги, да на Епифановский плёс»
Глава четвёртая
Ого! восклицает он удивлённо. Есть в этом смысл. Вот бы у нас в колхозе завести такую звероферму, озолотились бы.
После этого
Прокопьев перечитал десятки книг по звероводству, начал вникать в работу обслуживающего персонала, твёрдо решив вернуться в свой колхоз, расположенный в селе Крутояр, и создать там звероферму. Однако, этому не суждено было сбыться. Директор промхоза Светляков заметил знания Прокопьева в области звероводства и назначил его заведующим промысловым участком. Работа пришлась по душе, и Сергей Селивёрстович остался в промхозе. «Ну вот, тебе и карты в руки, говорил себе после этого Прокопьев, Теперь ты, Сергей, должен не только в «Новом пути», а во всех колхозах района организовать зверофермы».
Не раз он заводил разговоры с председателями колхозов, но те обычно отмахивались.
Куда там с твоей зверофермой!.. Нам за животноводство надо как следует браться. А ты звероферму
Так ведь в колхозе должны развиваться всякие отрасли. Вы только поймите, какая польза от зверофермы: стране дополнительная пушнина, а для колхоза большие доходы, пытался доказать Прокопьев, но безрезультатно.
Своей затеи Сергей Селивёрстович не оставил, была в его характере такая черта: упорство, настойчивость. Ещё товарищи по школе и уличным забавам называли его «внуком Суворова», чем он немало гордился. Многие черты характера претерпели за это время изменения, но эта, так навсегда и осталась.
«С кем бы ещё из председателей поговорить, думал Прокопьев. Ну, как не могут люди понять пользу звероферм. Это ж доходная статья для колхоза. Разве с Прудниковым?.. Нет, этот не очень-то сговорчив. Любит по проторённой дорожке идти, когда другими уже всё проверено. С Федичкиным?.. Нет! Со Столешниковым?.. Идея! Фёдор Петрович руководитель умный и по-хозяйски расчётливый. Он сразу поймёт. Поеду к нему, поговорю»
В конце сентября, когда все организационные вопросы на промысле были улажены, Сергей Селивёрстович заложил лёгкую тележку и выехал в село Переярково, в колхоз «Новая заря».