Кого же, по мнению читателей, избрала Нина своим мужем, и что вообще случилось на острове после появления девушки?
Париж под водой
Переберитесь на время во второй, хотя бы в пустую комнату, которая находится за регистратурой. Если начальник спросит, сошлитесь на меня. Отпускаю вас до утра следующего дня.
А вы как же, сударь?
Обо мне не беспокойтесь. Я поработаю часа три в архиве, а потом уйду, заперев входные двери. Ведь у меня, как вам известно, имеются дубликаты ключей.
Виктор Голуа считался образцовым чиновником и пользовался особым доверием. На руках его находился отдел, называемый коротко «секретным». В трех комнатах архива, совершенно изолированных от остального помещения, были сосредоточены документы, добытые через тайных агентов и содержащие сведения об иностранных державах.
О Голуа начальство говорило:
Это не человек, а ходячий бюрократический механизм.
Он был холост, не ходил в театр, не имел любовных связей и жил буквально отшельником. Днями просиживал в министерстве и даже в дни, свободные от службы, копался в архиве и делал извлечения из бумаг для доклада министру.
Иногда на улице в душе Голуа при встрече с вызывающим взглядом женщины пробуждались смутные желания, но он их легко прогонял, возвращаясь к обдумыванию донесения агента о германских патриотических ферейнах или о греческой военной лиге
В министерстве решительно никого не было. Отпущенный сторож удалился на другой конец огромного здания. Голуа отпер тяжелую, обитую железом дверь архива и потом следующую, ведущую в «секретный отдел».
Сюда не долетали никакие звуки жизни и чиновник в полной тишине занялся разбором документов, делая выписки и отметки.
Так прошло около часа. Быть может, там гибнут люди и тщетно молят о помощи, быть может, уже рухнула Эйфелева башня и не удалось отстоять Лувр от наводнения Голуа нет ни до чего дела, для него во сто раз важнее донесение за таким-то и справка по делу за таким-то.
Где-то громыхнула дверь, другая. Голуа вздрогнул и прислушался. Звонкой дробью раздались в пустых комнатах мелкие, торопливые шаги. Приближаются к «секретному отделу». Полуотворенная дверь распахнулась и сейчас же захлопнулась со звоном самозапирающегося замка.
Перед Голуа стояла молоденькая хорошенькая женщина. Левая рука высоко подняла платье, но сапожки и чулки были совершенно мокры и в грязи. Плотно обтянутая, выпуклая грудь быстро поднималась и опускалась от учащенного дыхания. Лицо раскраснелось и пунцовый ротик был полуоткрыт, обнажая полосу влажного перламутра зубов.
Это ужас что такое! заговорила она быстро. Вода хлынула внезапно на улицу, залила магазин, где я была. Я выскочила на тротуар и бежала. А вода гналась за мною по пятам. Это ужас, это ужас! Безопасно ли здесь?
Сударыня! сухо ответил Голуа. Здесь секретное помещение министерства и вход частным лицам безусловно воспрещен. Я сейчас отопру дверь, которую вы захлопнули так неосторожно, и провожу вас к нашему сторожу. Его жена поможет вам в смысле костюма, а Жозеф известит ваших домашних по телефону, если только провод не испорчен.
Голуа стал шарить в жилеточном кармане, потом в пиджаке, в брюках. Руки его заметно дрожали, лицо побледнело
Ключа нигде не было.
Большое несчастье, сударыня! Я, очевидно, оставил ключ в замке снаружи, а вы захлопнули дверь.
Позовите сторожа!
К сожалению, сударыня, отсюда не проведено ни звонков, ни телефона.
Вот это мило! Не оставаться же мне здесь с вами запертой, быть может, три-четыре часа, пока придут.
Положение гораздо хуже, сударыня. Вспомните хорошенько, не захлопнули ли вы и предыдущей двери?
Да, мне все казалось, что за мною кто-то гонится.
Ну, в таком случае нас может спасти только чудо.
Как? Что вы сказали?
Я говорю, сударыня, что время, когда нас отсюда выпустят, совершенно неизвестно. Вся надежда на то, что сторож, которого я, кстати сказать, отпустил до утра, обратит внимание на ключ, торчащий в замке. Но, так как захлопнута и главная дверь, ведущая в архив, от которой ключ у меня в кармане, то Жозеф подумает, конечно, что я ушел, и не будет беспокоиться.
Но ведь в архив ходят и другие?
Очень редко. Иногда сюда не заглядывают по неделям.
Ах, Боже мой! Но постойте, постойте:
вас непременно хватятся дома, прибегут сюда
Я холост и одинок, сударыня!
Но на службе? Вы не являетесь, вас будут искать.
Едва ли. Отсутствие объяснят наводнением. Возможно, что чиновники и совсем перестанут ходить в министерство до спада воды.
Надо звать, кричать, стучать!
Бесполезно, сударыня, нас никто не услышит.
Дама закрыла лицо руками. Послышались рыдания.
Голуа не мог бы вспомнить, когда он видел близко плачущую женщину, и женские слезы произвели на него сильнейшее впечатление.
Решительно не зная, чем помочь, чем утешить, он стал гладить ее осторожно по плечам, приговаривая:
Успокойтесь, сударыня, успокойтесь. Дело как-нибудь уладится. Немножко терпения.
Голуа придумывал слова утешения, но деревянный сухой голос парализовал все его усилия.
Я вспомнил, что завтра наверняка зайдут в архив по одному важному делу, сочинил он с места.