Когда мы после долгих поисков нашли дом Майкла в наиболее респектабельной части Сан Фернандо, там уже сидели другие гости. Пышная, энергичная блондинка по имени Джинни рассказала, что она родом из Голландии, но уже много лет живет в Бруклине. При ней был молодой, стройный и симпатичный парень-мулат из местных офицер Тринидадской Береговой Охраны. Как и зачем Джинни приехала на Тринидад осталось неизвестным.
Мне сразу показалась интересной невысокая и на первый взгляд неприметная женщина с короткими курчавыми волосами и очень живым интеллигентным лицом, повидимому в ранних тридцатых. Элен сказала, что ее еврейская мать из Кишинева, а отец бывший рыбак с Тринидада. Родилась Элен в Лондоне, где прожила первую половину жизни, а вторую половину - в Париже. По профессии дизайнер женской моды. На Тринидад приехала сейчас по каким-то личным делам и преподает в художественной школе. Маленький мальчик, с такими же курчавыми волосами, как у матери, который все время застенчиво прятался у Элен за спиной, был единственным кандидатом на поиски «афикомана», но не нашел его. Кроме того, я по рассеянности и от голода ( мы целый день ничего не ели) съел оставленную на столе половину «афикоманского» коржика, и даже если бы маленький мальчик нашел вторую, спрятанную половину, ее все равно не к чему было-бы приставить в качестве доказательства.
Пока мы ехали к Майклу с битумного озера, я объяснил Эли смысл и происхождение русского выражения «свадебный генерал» и заверил его, что именно эта функция ему, в качестве натурального израильтянина, и предстоит на тринидадском Седере. Эли про «свадебного генерала» все понял, смирился и когда представление началось, покорно взял в руки «Агаду» и начал читать ее по-английски. Сначало все было тихо, но голландско-бруклинская Джинни все время ерзала на стуле, потом начала перебивать беззащитного Эли, а потом самозванно взяла на себя роль главного режисера, постановщика, дирижера и исполнителя. И надо прямо сказать по делу. Все, кроме меня, Марика и тринидадского молодого человека Джинни ( кто больше - кто меньше) знали что и когда нужно петь или приговаривать при чтении «Агады». Но Джинни была неподражаема. Она пела, она заводила публику, она была олицетворением души всего пасхального спектакля.
По дороге домой на лодку в Чагуарамос я уведомил Эли, что он разжалован из свадебных генералов в пасхальные ефрейторы. Но что делать? Это современный мир и мы в нем все не-то незнакомцы, не то незваные гости. В таком мире невозможно предсказать кто будет лучше помнить куплеты из пасхальной «Агады» - тринидадский индус, принявший иудаизм в Лондоне, дочь кишиневской матери и кариббского рыбака, прожившая пол-жизни в Париже, голландская девушка из Бруклина или настоящий израильтянин из Иерусалима.
Еще Гренада знаменита мускатным орехом. Шестьдесят процентов мирового экспорта мускатного ореха поступает с Гренады. Население почти полностью африканского происхождения, в большинстве своем приятные и доброжелательные люди. На острове живет примерно сто тысяч человек. Есть достаточно разветвленная сеть нешироких ( на поворотах надо ждать встречную машину) дорог, и поскольку все дома построены вдоль этих дорог, у авто-путешественника создается впечатление, что остров заселен без остатка.
На самом деле это не так. Когда прилетела Ирочка, мы поехали гулять в здешние горы и бродили по зарослям мускатного ореха, пальмовым рощам и горным водопадам. На юге острова нашли даже маленький пляж, где можно было посидеть в тени береговых пальм без обычной пляжной толпы вокруг. Когда я был в Нью Иорке, Эли и Хагар ездили на северную оконечность Гренады. Там, на высоком скалистом мысу, согласно местной легенде, сотни теснимых
французами гренадских аборигенов бросились в море, чтобы остаться свободными. Такая, вот получилась кариббская Метцада. Или остров Сайпан. Или Аламо.
На Гренаду мы пришли 17го Апреля 2014 года с Тринидада ( то-есть «с другой стороны», с юга) и я долго не мог узнать место нашей стоянки два года назад.Тогда мы пришли сюда-же, на Гренаду, с севера Антильской гряды. Только походив по острову, я понял, что в 2012-ом, по дороге в Панаму, мы стояли в другой марине, на противоположной стороне бухты. В той, другой марине, я попросил сделать распечатку нашего счета за стоянку двухлетней давности. То, что мы вернулись сюда, пройдя три океана, не так важно. Важно, что теперь у меня про это есть официальный документ. Как когда-то у Райкина: « Мне скандал, а я бумажку...»
Наш следующий шанс был между Мартиникой на юге и Доменикой на севере. На этот раз мы подошли к северной оконечности Мартиники на моторе, и буквально «облизав» этот мыс, вышли в океан к югу от Доменики с большим запасом.
21 Мая, 2014. Бермуды.
Этот палец написан с некоторым опозданием но все, что было потом, вы уже знаете. Сегодня утром мы, сделав 580 миль на запад, пришли на Бермуды менять порванную ванту. Надеюсь снова выйдем на Азоры дня через три. ИншАлла.
ПАЛЕЦ СЕДЬМОЙ БЕРМУДЫ
Сегодня в полдень мы пришли в такую точку в океане, где наше расстояние до Азорских островов стало таким-же, каким оно было рано утром 16го Мая, когда Эли разбудил меня сообщением, что у нас порвана ванта. Это не та-же точка, откуда мы повернули назад. Сейчас, от Бермуд, мы идем намного севернее, но идти нам до Азор, начиная с сегоднешнего дня, столько-же, сколько и тогда 1550 морских миль. Поскольку ночной шторм на переходе с Гренады (еще до того как порвалась ванта) разорвал в клочья наше видавшее виды бимини, на Бермудах я заказал новое. Новая ванта и новое бимини добавили две недели к нашему плотному графику и еще одну тысячу миль к этой и без того самой длинной ноге всего путешествия (когда мы привяжем «Тишу» в Ашдоде это будет тринадцать с половиной тысяч миль от Ричардс Бэй, Южная Африка).