Чего с этими делать, старшой? Неждан показал на двоих плечистых мужиков, смотревших на него с бессильной злобой. Мы двух подранили для допроса, как ты велел, а остальных насмерть положили.
Ну и славно, усмехнулся Вацлав, глядя на разбросанные у дома тела, утыканные короткими арбалетными болтами. Грузите всех в телегу, и на базу. Покойников тоже. И кровь тут снежком присыпьте, вдруг не заметят. А вот этому Ведун который, рот покрепче перевяжите. А то он меня проклясть грозился.
Ах, ты ж! побледнел Неждан, и вытащил амулет. Боярин Горан, как знал, оберег сильный выдал, из чистого серебра. А может ему язык отрезать на всякий случай? А, старшой? Глядишь, и не сможет проклясть, без языка то
Да я бы с радостью, но нельзя, с сожалением сказал Вацлав. Завяжи-ка ты ему лучше рот, да покрепче. Его, Неждан, сразу в допросную доставить приказано. Там его уже сам Немил ждет и аж два писаря.
А почему два? удивился Неждан. С чего это ему такая честь?
Так очень уж важный гусь в наши края залетел, пояснил Вацлав. Боярин велел ни пол словечка не пропустить.
Боярин, идут! запыхавшийся воин стукнул кулаком в грудь.
Добро, кивнул Стоян и повернулся к сотникам, сидевшим за столом. Они внимательно слушали, отложив в сторону картишки. Стоян скомандовал. Всех к стенам, но головы не высовывать.
А кто это такие, боярин? не выдержал Корень, плечистый здоровяк с длинным шрамом, пересекавшим щеку. Ты нам так и не сказал ничего.
А тебе пока и знать ничего не положено, усмехнулся Стоян. Твое дело воинское. Приказ получил, врага увидел делай свое дело. А то, что знать надо, тебе потом скажут, когда время придет.
Воины, разминая затекшие руки и ноги, с радостным гулом потянулись на улицу. Карты и сухари всем уже просто осточертели. Лучники натягивали тетиву, а копейщики шли к стенам, торопливо застегивая шинели, в которых изнутри были нашиты железные пластины. Им не велено было до команды показываться.
Стоян осторожно глянул между бревен. Однако! Не меньше сотни бойцов идет сюда, и народ всё непростой. Двигаются, как воины, лестницы умело тащат. Ни у кого ничего не бренчит, и не звякает, хотя у многих кольчуги под плащами и пояса воинские. Плащи не такие, как в Новгороде шьют, и фибулами на плече застегнуты. Тут воинские люди такого давно уже не носят, уж больно неудобно и холодно. Копья и топоры пришлые бойцы держат привычно, а на поясах у них германские саксы длиной чуть не в локоть. Кто же это такие будут? Даже любопытно стало.
Лучникам, приготовиться, негромко сказал Стоян, и по стене пошел шорох от его слов, от одного воина к другому. Он и сам любил иногда из лука пострелять, когда обстановка позволяла. Стоян до сих пор одним из лучших в этом деле был. Кроме мальчишки того, сироты Где он, кстати? Давно о нем не слышал никто. Сгинул, наверное.
Стрелять по команде! пошла новая волна по стене.
Узкие бойницы между бревен для стрельбы подходили просто прекрасно. Их, собственно, именно для этого и делали. Сотня шагов! Семьдесят! Полсотни! Тридцать! Враг перешел на бег, а вперед вышли крепкие парни с лестницами. Если бы тут два десятка воинов было, как боярин Горан сказал, смяли бы вмиг.
Бей! коротко крикнул Стоян, с хрустом натянув тетиву. Чудовищные мышцы чуть не прорвали рубаху на спине, а необыкновенно тугой лук, выстрелить из которого смогли бы лишь единицы, радостно тренькнул выстрелом.
Есть! Воин без доспеха упал, как подкошенный, поймав
в грудь четырехгранную стрелу. Рядом с ним упали и другие, но множество стрел впивалось в снег, не причиняя никому вреда.
В такую вас мать! заревел Стоян. Третий десяток! На стрельбище сгною! На кой ляд доспешных воев в грудь бьете! Ноги, курьи дети! В ноги стреляйте!
Шквал стрел скосил десяток наступающих, и они замедлили шаг, начиная понимать, что попали в засаду. Не могут два десятка пустить три сотни стрел за минуту. Окончательно они убедились в своей правоте, когда сзади начал разворачиваться эскадрон конницы, состоявший из безусых мальчишек.
Восьмая рота! услышал команду Стоян. Конная карусель! Кого убьют, тот у меня на второй год останется!
Вот так вот незатейливая шутка князя прижилась и пошла в народ, причудливо видоизменяясь по дороге.
Командир! спросил Корень. Это сирот пригнали, что ли?
Ага! подтвердил Стоян. У них сегодня зачет по конной карусели. Видел, сам старший наставник Деян с ними прибыл!
Это вон тот косоглазый старикан с уродливой башкой? на всякий случай уточнил Корень.
Он самый, кивнул Стоян. Но, если он узнает, что ты его так назвал, он тебя на ленты распустит.
Да ладно! удивился Корень. Он же старый совсем!
Смотри сам, я тебя предупредил, равнодушно отвернулся от него командир, впившись взглядом в зрелище, развернувшееся за стеной.
А посмотреть было на что. Атака у стены захлебнулась, и пришлые воины попытались выставить какое-то подобие строя. Только щитов у них не было, ведь они сюда пришли не воевать, а убивать. А это совершенно разные вещи. Низкорослые мохнатые лошадки лениво затрусили по кругу, а всадники пускали стрелы одну за другой. Пять стрел должно было улететь в толпу за один проход, и у многих это получалось.